osnovaclinic.ru

           Наряду с постоянно растущей ненавистью к оккупантам, сопротивлением населения немецким властям, как и в любой войне имело место сотрудничество с врагом. На Западе это явление называли коллаборационизмом (от фр. collaboration - сотрудничество, совместные действия). 

Причины такого сотрудничества различны – от неприятия советского строя и активного участия в войне на стороне противника до элементарного стремления как-то выжить в жестких условиях оккупации или плена. Политические мотивы сотрудничества с врагом, если таковые присутствовали, носили либо классовый, либо националистический характер, либо возникали под влиянием немецко-власовской пропаганды.

Наиболее активная форма сотрудничества советских граждан с врагом - это участие в боевых действиях, в акциях против советских партизан, в охране немецкого тыла, служба во вспомогательных войсках и в полиции.

По мнению западных историков, исследовавших документы третьего рейха, в самом вермахте, войсках СС и полиции, созданной оккупационными властями на территории СССР, служило 1-1,5 млн. советских граждан. Надо признать, что учет так называемых добровольцев был сильно запутан. Командные инстанции вермахта на местах нередко скрывали от Берлина истинное число лиц, привлеченных к военному сотрудничеству, так как высшее политическое руководство Германии явно не поощряло этого, опасаясь давать оружие в руки советских граждан. К тому же учетные органы не всегда могли разграничить различные категории добровольцев, вследствие чего порой трудно разобраться, идет ли речь о численности всех военных формирований или только о какой-то категории добровольцев.

Данные, опубликованные российскими авторами, расходятся не только с западными специалистами, но и разнятся между собой в пределах от 200 тыс. до 800 тыс. человек.

По отечественным и немецким источникам, к концу войны в германском плену насчитывалось более 2 млн. советских военнопленных, из них 930 тыс. содержались в лагерях. Более миллиона находились вне лагерей и использовались германским командованием как в вооруженных формированиях, так и на различных подсобных работах в интересах вермахта.

Помимо военнопленных к военному сотрудничеству привлекалось и гражданское население. Значительное число советских граждан были вовлечены немцами в административную и хозяйственную деятельность.

Необходимость привлечения оккупационными властями советских граждан на свою сторону диктовалась в первую очередь большими потерями на фронте, а также нарастанием партизанского движения. Как выразился немецкий генерал Г. Хельмих, «добровольцы должны экономить германскую кровь на фронте».

Высшее политическое руководство Германии длительное время противилось использованию вооруженных формирований не только из советских граждан, но и из граждан дореволюционной России - эмигрантов первой волны. Тем не менее с началом войны по инициативе белогвардейских офицеров и генералов (П.Н. Краснова, А.Г. Шкуро и др.) стали формироваться первые боевые части с намерением использовать их в составе вермахта на восточном фронте.

Летом же 1941 г. военное командование приступило к созданию подразделений и частей из советских военнопленных и представителей гражданского населения для охраны объектов тыла от партизан.

В соответствии с директивой, подписанной 16 августа 1942 г. начальником генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдером, все сформированные из советских граждан подразделения и части отныне получили название восточных войск, а военнослужащие - добровольцев.

В директиве выделялось четыре группы добровольцев:

- желающие помогать (Hilfswillige, а сокращенно - Hiwi) - отдельные советские военнопленные и гражданская молодежь, служившие в германских частях на вспомогательных работах;

- полицейские команды (Schutzmannschaften Ordnungsdienst, Hifspolizei), то есть вспомогательная полиция немецкого военного и гражданского управления на оккупированной территории;

- охранные части (Sicherungsverbande), предназначенные для борьбы с партизанами и охраны объектов тыла;

- боевые части (Kampfverbande) - военные формирования, предназначенные для ведения боевых действий против Красной Армии.

Кроме указанных групп в вермахте создавались особые подразделения и части для ведения пропагандистской, подрывной, диверсионной и другой работы в тылу Красной Армии, а также вспомогательные инженерные, строительные, дорожные, рабочие, снабженческие и другие. Немало советских граждан служило в специальных формированиях и боевых войсках СС.

Самая многочисленная категория советских людей, действовавшая на стороне врага, - это хиви.

С первых дней войны они работали в тыловых подразделениях немецких частей в качестве возниц, шоферов, рабочих в мастерских и на кухнях, выполняли самую разнообразную вспомогательную работу. Сначала немцы называли их «наши Иваны», но начиная с 1943 г. хиви уже были предусмотрены в вермахте штатными расписаниями. Если к концу 1942 г. их число составляло около 200 тыс., то весной 1943 г. оно превысило 0,5 млн. человек. Осенью 1943 г. пехотной дивизии полагалось по штату 2005 хиви при общей численности соединения 12 713 человек.

Второй по численности группой добровольцев являлись боевые части (официальное их создание относится к январю 1942 г.), при формировании которых предпочтение первоначально отдавалось представителям нерусских народов Советского Союза. Это были так называемые восточные легионы: туркестанский (из представителей среднеазиатских народов), азербайджанский, грузинский, армянский, северокавказский (из представителей народов Северного Кавказа) и волго-уральский (из представителей народов Урала и Поволжья).

Основу легионов составляли пехотные батальоны численностью более 900 человек каждый.

Всего за войну для этих легионов было сформировано 90 пехотных батальонов (26 туркестанских, 15 азербайджанских, 13 грузинских, 12 армянских, 9 северокавказских, 8 батальонов крымских татар, 7 батальонов волжских татар и других народов Поволжья и Урала).

Во всех этих батальонах немцы составляли около 4% общей численности. В основном они занимали почти все офицерские должности, а иногда и унтер-офицерские (сержантские). Помимо названных батальонов в 1942 г. в зоне действий группы армий «А» был создан калмыцкий кавалерийский корпус, который насчитывал до 5 тыс. человек.

Несмотря на запрет А. Гитлера вооружать великороссов, командование на фронте не только привлекало русских военнопленных к службе в вермахте в качестве хиви, но и создавало из них, а также из представителей местного населения русские национальные части и соединения.

Судя по докладу начальника организационного отдела генерального штаба сухопутных войск К. Штауфенберга, на 5 мая 1943 г. на стороне германских вооруженных сил действовало 90 «русских» батальонов, сформированных из представителей славянских народов СССР. А вот германский военный историк В. Мюллер-Гиллебранд считал, что к середине 1944 г. в распоряжении командования вермахта имелось 200 пехотных батальонов, сформированных из русских, украинцев и белорусов, а также из представителей других национальностей.

Помимо этих формирований на стороне агрессора в разное время, причем не только на восточном фронте, действовал целый ряд более крупных частей и соединений. Среди них Русская национальная народная армия (РННА), Русская освободительная народная армия (РОНА), Казачий стан генерала Т.Н. Доманова, 1-й русский корпус, казачья группа (бригада) генерала А.В. Туркула, 15-й казачий кавалерийский корпус генерала Г. Паннвица, а также некоторые полки, бригады и дивизии СС. Нередко эти формирования создавались из белоэмигрантов по инициативе и при непосредственном участии офицеров и генералов бывшей царской армии.

К концу 1944 г. относится начало формирования Русской освободительной армии (РОА). Армия формировалась последовательно. 10 ноября 1944 г. началось создание 1-й дивизии, которая в штабах вермахта числилась 600-й. Ее командиром стал полковник С.К. Буняченко, бывший командир стрелковой дивизии Красной Армии.

В марте 1945 г. 1-я дивизия прибыла на восточный фронт.

17 января 1945 г. был подписан приказ о формировании 2-й дивизии. В организационном отделе генерального штаба сухопутных войск она значилась под номером 650. Командиром дивизии стал Г.А. Зверев (в Красной Армии он в звании полковника командовал стрелковой дивизией), которому, как и Буняченко, в феврале было присвоено звание генерал-майора.

Не завершив формирование, 19 апреля дивизия покинула полигон Хойберг в Вюртенберге и двинулась в район сбора всех сил РОА - в Богемию. Стрелковые полки не получили ни орудий, ни минометов, даже пулеметами были укомплектованы не полностью.

3-я дивизия во главе с генералом М.М. Шаповаловым к концу войны существовала только на бумаге германского ведомства, где она проходила как 700-я народно-гренадерская, ибо удалось лишь укомплектовать штаб, собрать более 10 тыс. добровольцев и вооружить их учебным оружием.

Дивизии комплектовались в основном из военнослужащих расформированных 29-й (бывшей РОНА) и 30-й русских дивизий СС, русских пехотных батальонов и артиллерийских дивизионов, действовавших на востоке, а также тех соединений, что в боях на западе понесли большие потери. Продолжалась вербовка советских военнопленных в лагерях.

Помимо трех дивизий в РОА были запасная бригада, офицерское училище, противотанковая бригада и военно-воздушные силы. В соответствии со справкой, составленной начальником оперативного отдела штаба армии полковником А.Н. Неряниным, сухопутные войска РОА (три дивизии, управление армии, училище, армейские части и соединения) насчитывали 45 тыс. человек.

Численность ВВС составляла 5 тыс. Их возглавлял бывший советский полковник В.И. Мальцев. В конце марта - начале апреля закончилось формирование истребительной (командир Герой Советского Союза капитан С.Т. Бычков) и бомбардировочной (командир Герой Советского Союза старший лейтенант Б.Р. Антилевский) эскадрилий. В апреле же создаются разведывательная и транспортная эскадрильи.

Все создаваемые формирования по замыслу А. Власова и его окружения должны были явиться основой вооруженных сил так называемого Комитета освобождения народов России (КОНР), созданного в ноябре 1944 г.

Их главнокомандующим был провозглашен генерал А.А. Власов (до пленения в июле 1942 г. командовал 2-й ударной армией Волховского фронта), одновременно являвшийся председателем КОНР.

Пост начальника штаба власовской армии занял генерал Ф.И. Трухин, бывший в начале войны начальником оперативного отдела штаба Северо-Западного фронта.

Охранные подразделения и части вермахта из числа советских граждан официально начали формироваться с осени 1941 г. Сначала генштаб сухопутных войск по просьбе командования войск вермахта разрешил сформировать при каждой группе армий по одной казачьей сотне. Так как действия сотен в Берлине оценили положительно, в ноябре поступило указание о формировании подобных сотен при каждой из девяти функционировавших на востоке охранных дивизий.

Наряду с казаками в сотни зачислялись и военнопленные - русские, украинцы и белорусы. Позже стали создаваться эскадроны, батальоны и полки. Так, в тылу группы армий «Центр» (в Белоруссии и в западных областях РСФСР) осенью 1942 г. действовали два казачьих полка, два казачьих батальона и эскадрон, добровольческий полк, пять охранных батальонов, большое количество отдельных рот. Сюда же по распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера с Украины были переброшены для усиления антипартизанских сил три украинских охранных батальона.

В апреле 1943 г. в докладе политуправления Юго-Западного фронта начальнику Главного политического управления Красной Армии отмечалось, что против войск фронта (то есть в группе армий «Юг») с декабря 1942 г. по февраль 1943 г. действовало несколько добровольческих казачьих сотен и отрядов украинцев, узбеков, казаков, а также 1-й синегорский казачий и 1-й пластунский полки.

Подобные формирования и примерно в таком же количестве были и в других группах армий. Фактически при управлении каждой немецкой дивизии имелась как минимум рота, а при управлении корпуса - несколько рот или батальон, сформированные из советских граждан для борьбы с партизанами.

Вспомогательные полицейские команды создавались не только военными, но и оккупационной администрацией на территории рейхскомиссариатов Остланд и Украина. К маю 1943 г. 60-70 тыс. человек служили во вспомогательной полиции военного управления, а в ведении администрации рейхскомиссариатов имелось примерно 300 тыс. человек в полицейских командах.

Представление о составе и численности вспомогательных войск дают исследования германского историка И. Хоффмана. Он подсчитал, что только в рамках программы создания восточных легионов насчитывалось 11 кадровых батальонов, предназначенных для обучения боевых частей, 5 рабочих и запасных батальонов, сведенных в бригаду, 10 отдельных запасных, снабженческих, строительных батальонов и для обслуживания полевых складов, а также 202 отдельных подразделения, равных роте, для обслуживания полевых складов, снабжения, инженерно-строительных, железнодорожно-восстановительных, шоссейно-строительных, а также вьючных колонн.

Германская разведка и главное управление СС тоже располагали разнообразными школами, командами и специальными частями. К наиболее крупным следует отнести созданную под эгидой абвера (разведывательной службы вермахта) специальную часть «Бергман» («горец»). В 1943 г. она включала три батальона. В ведении СС находились также бригада «Дружина» и 1-я русская национальная армия. К середине 1943 г. в состав войск СС входили 14-я (1-я украинская), 15-я (1-я латвийская), 19-я (2-я латвийская) и 20-я (эстонская) дивизии. Во второй половине 1944 г. создаются 29-я и 30-я (1-я и 2-я русские), а также 30-я белорусская дивизии, а в конце войны - бригада «Северный Кавказ».

Были и многочисленные специальные (Sonder) команды и отряды различного назначения, такие как зондеркоманда «Шамиль», зондерштаб «Кавказ», туркестанская бригада СС, зондеротряд 203 и др.

По сути, между боевыми и охранными частями не было четко выраженного различия, так как нередко первые оказывались не способными к ведению боевых действий на фронте, и немцы выводили их в тыл для борьбы с партизанами, которая требовала все больше сил и средств.

Однако, перечисленные выше легионы, бригады, дивизии, корпуса мало соответствовали значению этих понятий. Существование многих из них было кратковременным и неустойчивым, укомплектование и вооружение частичным. Своими карательными действиями эти войска нанесли наибольший ущерб партизанам и местному населению.

Восточные части (с апреля 1943 г. их стали называть добровольческими) использовались немцами на различных театрах войны и стратегических направлениях: на восточном фронте - против Красной Армии и партизан, в Югославии и Италии - против вооруженных формирований Сопротивления, в Северной Африке, Бельгии, Голландии и Франции - против войск западных союзников СССР и движения Сопротивления. Они несли охранную службу на оккупированной вермахтом территории, обслуживали немецкие полевые склады, аэродромы, ремонтировали дороги и мосты.

По оценкам самих немцев, только хиви в массе своей до конца войны остались им верными, что можно объяснить, пожалуй, условиями, в которых оказались эти люди. Как правило, в одном отделении, а то и во взводе было не более одного русского, за которым внимательно следили. Большинство же созданных из советских граждан формирований не оправдало надежд германского командования: они оказались небоеспособными для действий против Красной Армии.

Оснащение добровольческих частей вооружением, обмундированием и продовольствием, несмотря на неоднократные декларации командования вермахта об обращении с ними как с равноправными союзниками, на протяжении всей войны было значительно хуже, чем немецких войск. Многие из этих частей добывали себе пропитание, обирая местное население. Уже при вербовке военнопленных и гражданских лиц нарушался декларированный германским командованием принцип добровольности. Об этом говорили не только перебежчики и пленные, но и сами немцы.

На настрое добровольцев отрицательно сказывалось явное недоверие командования вермахта. Выражалось оно в первую очередь в том, что им, как правило, не доверяли командные посты даже в тех подразделениях и частях, которые в боях доказали немцам свою преданность. Была и чисто политическая причина неустойчивости восточных частей: это отказ Берлина от предоставления государственной самостоятельности и независимости на

родам России после победы над большевиками, промедление с формированием Русской освободительной армии, фактический отказ от роспуска колхозов, репрессии на оккупированной территории.

Чтобы поднять дух добровольцев, все русские, находившиеся на службе в подразделениях и частях вермахта (хиви) или в самостоятельных русских формированиях, с апреля 1943 г. формально стали числиться военнослужащими Русской освободительной армии, а украинцы - военнослужащими Украинского освободительного войска. Отныне восточные легионеры считались воинами своих национальных вооруженных сил. С этих пор русские должны были носить на левом рукаве знак Русской освободительной армии (РОА), которую немецкая пропаганда, рассчитанная на воинов Красной Армии, связывала с именем генерала Власова. Поэтому во время войны и длительное время после нее всех, кто служил на стороне немцев, включая и легионеров, называли власовцами.

После поражения под Сталинградом, отхода немецких войск с Кавказа надежность восточных формирований сильно снизилась. Все чаще в штабы поступали донесения об их неверности. Германское командование решило перевести все более или менее боеспособные части во Францию, в Голландию, Бельгию, Италию и на Балканы для борьбы с участниками движения Сопротивления и охраны побережья, а ненадежные поспешило немедленно расформировать.

Переброшенные на запад батальоны и полки включались в состав немецких частей и соединений. С этого момента одни, добровольно вступившие в восточные формирования, почувствовали себя обязанными за кусок хлеба служить германским интересам, другие посчитали, что лучше перейти на сторону партизан или Красной Армии, чем выполнить приказ о переводе на запад. Но и здесь судьбу их решал фактор огромной важности - отношение советского руководства к военнопленным, которые были заклеймены как предатели родины. Многие были убеждены, что возвращение на Родину грозит им репрессиями. Именно так высказывались те, кто попадал в плен Красной Армии. Политорганы всех рангов, проанализировав проблему с власовцами, тоже ссылались на это как на негативный фактор.

Например, начальник политуправления Воронежского фронта генерал С.С. Шатилов в 1943 г. писал, что сопротивление РОА на фронте и впредь будет обусловливаться тем страхом, который испытывают ее солдаты перед наказанием за совершенную измену родине. И хотя это обстоятельство учитывалось в контрпропаганде, многие власовцы так и не поверили обещаниям. К тому же обозначилась и обратная сторона медали: ненависть к изменникам и совершенным ими преступлениям была столь велика, что попавших в руки красноармейцев власовцев и других нацистских пособников чаще всего расстреливали на месте. И неудивительно: боевой устав пехоты Красной Армии требовал от каждого бойца «быть беспощадным ко всем изменникам и предателям Родины» (Боевой устав пехоты Красной Армии. М., 1942. Ч.1. С. 28.). Тем не менее одиночные и групповые переходы на сторону Красной Армии были нередкими.

В 1944 г., когда почти полностью закончилось освобождение советской земли от противника, и Красная Армия вступила на территорию стран Восточной Европы. Немцев все больше беспокоила ненадежность легионеров и власовцев. Во время высадки англо-американских войск в Нормандии многие батальоны восточных войск, оборонявшие побережье от Голландии до Италии, просто-напросто разбежались, некоторые поспешили сдаться в плен, другие взбунтовались, уничтожая своих немецких командиров.

Одна из первых и весьма примечательных попыток выступления против немцев произошла в 795-м (грузинском) пехотном батальоне в октябре 1942 г.

По утверждению легионеров, еще во время формирования и обучения на территории Польши в батальоне под руководством командира взвода Мурманидзе функционировала группа, ставившая своей целью подготовку перехода батальона на сторону Красной Армии. С прибытием на фронт группе удалось связаться со штабом 37-й советской армии и договориться о помощи. Однако все сорвалось из-за предательства нескольких легионеров. Удалось перебежать на советскую сторону только 33 добровольцам. Зачинщики были арестованы и осуждены, а батальон разоружен и изолирован*[1].

Летом 1943 г. на сторону партизан перешла большая часть военнослужащих бригады «Дружина» во главе с командиром бывшим подполковником Красной Армии В.В. Гиль-Родионовым. По свидетельству начальника службы внешней информации СС В. Шелленберга, в ведении которого и находилась «Дружина», настроение командира бригады начало резко меняться, как только немецкие войска стали терпеть поражение на фронте.

В личных беседах с Шелленбергом Гиль-Родионов выражал озабоченность по поводу обращения немцев с местным населением и военнопленными, что, по мнению последнего, должно было неминуемо привести к катастрофическим последствиям. Несмотря на то, что Шелленберг обращал внимание своего шефа Гиммлера на нежелательный настрой русского командира и даже высказывался против использования бригады в борьбе с партизанами, никакой реакции не последовало. В конце концов в августе 1943 г. при прочесывании местности, занятой партизанами, «Дружина» напала на немецкий конвой, охранявший пленных партизан. Освободив их, бригада двинулась в партизанский лагерь.

В начале 1945 г. произошло восстание 822-го грузинского пехотного батальона, дислоцированного на голландском острове Тексель. Под руководством лейтенанта Шалвы Лоладзе легионеры перебили немецкий персонал. В ходе предпринятого немцами штурма они потеряли около 200 человек, но и сами уничтожили не менее 500 легионеров.

Войска же, непосредственно подчиненные Власову, исключая присоединившихся позже казаков и другие формирования, только дважды выводились на восточный фронт. Первый раз это случилось 9 февраля 1945 г. на плацдарме в районе Франкфурта на Одере. Здесь, на участке между Врицен и Гюстебизе, боевая группа добровольцев, созданная из военнослужащих батальона охраны штаба РОА, под командованием подполковника И.К. Сахарова атаковала в составе немецкой дивизии «Дебериц» оборону 230-й стрелковой дивизии. Наступавшим так и не удалось ликвидировать советский плацдарм.

2 марта в штаб РОА поступило распоряжение о передаче 1-й дивизии в состав группы армий «Висла». По прибытии на фронт ей было приказано сбить советские войска с плацдарма в районе населенного пункта Эрленгоф, что южнее Фюрстенберга. Здесь, на левом берегу Одера, уже два месяца держал оборону 119-й укрепленный район 33-й советской армии на фронте 4 км и 2 км в глубину.

Наступление власовцев началось утром 13 апреля. За два с половиной часа боя части 1-й дивизии вклинились в оборону советских войск почти на 500 метров, но под сильным артиллерийским огнем залегли. Не видя обещанной немцами авиационной и артиллерийской поддержки, командир дивизии Буняченко вывел части из боя, несмотря на запрет командующего 9-й немецкой армией Т. Буссе. Власовцы потеряли 370 человек, в том числе 4 офицера.

Немцы - инициаторы власовского движения и сам генерал с ближайшим окружением ожидали, что появление на фронте крупных антисталинских вооруженных формирований вызовет с противной стороны целый поток перебежчиков. Однако не тут-то было, Бой под Эрленгофом полностью разочаровал и тех, и других, а у командования вермахта он вызвал сильное недовольство. Поздно вечером 13 апреля главное командование немецких сухопутных войск отдало приказ об отводе власовской дивизии с фронта. На этом и закончилось участие РОА в боях против Красной Армии.

Не секрет, что политическое сотрудничество с представителями различных народов СССР нацистские функционеры замышляли задолго до нападения на Советский Союз. Однако на практике все свелось к созданию карманных национальных комитетов, предназначение которых - сеять вражду в межнациональных отношениях и разжигать ненависть к советской власти.

Надо признать, что для этого почва была довольно благоприятной, ибо в эмиграции как грибы росли самые разнообразные комитеты, партии и движения. Не прекращали политической деятельности и главы независимых республик, существовавших в период с 1918 по 1921 гг., в основном благодаря поддержке интервентов. Это Ресулзаде Эмир Бей - президент Азербайджана, Ной Жордания - президент Грузии, Джабаги Васан-Гирей - президент Северокавказской республики. Не сидели, сложа руки, и министры этих «правительств».

Однако с началом войны немцы не слишком спешили давать белоэмигрантам карт-бланш. Только после провала блицкрига в Берлине вспомнили о них. С ведома Гитлера в 1942 г. под эгидой восточного министерства во главе с Розенбергом создаются всевозможные национальные комитеты: северокавказский, туркестанский, татарский, калмыцкий, карачаевский, кабардино-балкарский, азербайджанский, армянский, грузинский и другие.

Руководители украинского комитета называли себя Центральной радой.

В Белоруссии роль комитета вначале играла созданная немецким генеральным комиссаром В. Кубе «Самопомощь», впоследствии - Центральная рада.

В Латвии и Литве объявились национальные ответственные советы, переименованные потом в правления.

Эстонцам и народам Северного Кавказа немцы дозволили иметь собственное «правительство», которое, разумеется, комплектовалось с одобрения германской администрации.

В первое время главенствующая роль в комитетах принадлежала эмигрантам. Но по мере того как и среди советских военнопленных выявлялись энергичные личности и активные противники политического режима в СССР или люди, выдававшие себя за таковых, состав национальных комитетов все больше менялся.

В 1943 - 1944 гг. национальным комитетам была предоставлена возможность провести конгрессы. В избранных на них национальных органах власти значительное число мест принадлежало бывшим военнопленным. Так, азербайджанский меджлис, избранный на курултае (конгрессе) азербайджанцев в Берлине в ноябре 1943 г., возглавил бывший советский майор А.А. Фаталибейли-Дудангинский. Тем не менее ведущая роль в национальных комитетах по-прежнему оставалась за белоэмигрантами.

Следует, однако, заметить, что инициатива создания национальных комитетов исходила от отдельных руководителей рейха, в частности от Розенберга, возглавлявшего восточное министерство, остальные лидеры до самого последнего момента и мысли не допускали о государственной самостоятельности народов Советского Союза. Заигрывания с национальными комитетами нужны были лишь для того, чтобы проводимая теми пропагандистская работа среди военнослужащих Красной Армии, военнопленных и населения СССР облегчила положение войск вермахта на восточном фронте.

Лишь в марте 1945 г. германское правительство под давлением обстоятельств вынуждено было признать национальные комитеты в качестве самостоятельных национальных правительств. Во второй половине 1944 г., когда у нацистского руководства возникли сомнения в благонадежности более чем 4 млн. советских военнопленных и восточных рабочих, Гитлер передал все восточные дела (комитеты и войска) в ведение самого надежного своего инструмента подавления – в СС.

Тогда-то глава этого ведомства Гиммлер и вспомнил о пленном советском генерале Власове, имя которого уже свыше двух лет немцы использовали для разлагающего воздействия на военнослужащих Красной Армии и обмана восточных добровольцев.

Гиммлер был осведомлен о намерениях Власова создать с помощью Германии антисталинское правительство и русскую армию. Имя этого генерала хорошо знали и по ту сторону фронта, и по эту. Казалось бы, он больше всех подходил на роль главы русского освободительного движения, способного сделать добровольческие формирования лояльными рейху. Дав согласие сотрудничать с немцами, пообещавшими создать русское правительство и русскую освободительную армию, Власов получил возможность лично выступать перед военнослужащими русских коллаборационистских формирований и на предприятиях оккупированной советской территории.

16 сентября 1944 г. Гиммлер принял Власова в ставке Гитлера в Растенбурге (Восточная Пруссия). Он завел речь об объединении под началом Власова всех существовавших в рейхе и на оккупированной вермахтом территории белогвардейских, националистических и всех других антисоветских организаций. Для руководства их деятельностью Власову предоставлялось право создать политический центр. Тогда же он получил санкцию на формирование РОА.

14 ноября 1944 г. в Праге состоялось учредительное собрание политического центра русского освободительного движения, названного комитетом освобождения народов России (КОНР). Власов зачитал манифест, который в качестве главных целей комитета провозглашал свержение советского режима, возвращение народам прав, завоеванных ими в «народной революции» 1917 г., прекращение войны и заключение почетного мира с Германией, создание новой свободной народной государственности без большевиков и эксплуататоров.

Однако положения манифеста о «новой свободной народной государственности» показались присутствующим малоубедительными, в частности те, где речь шла о равенстве всех народов России, праве их на самоопределение, национальном развитии и государственной самостоятельности. Ведь и советская конституция провозглашала многие свободы, в том числе право наций на самоопределение вплоть до государственного отделения.

С самого начала комитет освобождения народов России замышлялся как политический орган для борьбы против советской власти. Выступая 18 января 1944 г. на собрании «представителей народов России» в Берлине, Власов заявил, что «они свергнут большевистский строй и лишь после этого в мирном сожительстве разрешат все вопросы своего национального бытия».

Узнав о встрече Власова с Гиммлером, лидеры кавказских комитетов М. Кедия (Грузия), А. Кантемир (Северный Кавказ), А. Дямалян (Армения), А. Алибеков (Азербайджан) 6 октября 1944 г. обратились к министру восточных территорий Розенбергу с письмом, в котором еще раз подтвердили свою готовность продолжать совместную борьбу против большевиков, но только не под руководством русского Власова.

Через месяц Розенберг получил очередное послание, в котором его предупреждали об опасности затеянного руководством СС предприятия с Власовым. Лидеры кавказских комитетов настаивали на том, что Россия в любом случае - со Сталиным или с Власовым во главе - всегда будет врагом Германии. Открыто объявил о присоединении к русскому освободительному движению один только председатель калмыцкого национального комитета Ш. Балинов.

Тем не менее, в обход руководства национальных комитетов многие их представители заявляли о своей приверженности идеям КОНР. В его состав вошли профессора украинцы Ф. Богатырчук, В. Гречко и Ю. Письменный, белорус Н. Будзилович, осетин С. Цаголов, грузин Ш. Маглакелидзе. С просьбой о приеме в КОНР обратились к Власову эмигранты первой волны – казачьи генералы Ф.А. Абрамов и Е.И. Балабин, командир пластунской бригады 15-го казачьего корпуса полковник И.Н. Кононов, атаманы казачьих войск: Донского - генерал Г.В. Татаркин, Кубанского - генерал В.Г. Науменко, а также известный многим с гражданской войны генерал А.Г. Шкуро.

В марте 1945 г. в подчинение КОНР вошла казачья бригада генерала А.В. Туркула. 22 марта атаман Кубанского казачьего войска Науменко объявил о подчинении Власову.

Несмотря на сопротивление генерала П.Н. Краснова – главного представителя казаков в командовании вермахта и ярого противника объединения с Власовым, а тем более самостоятельности русских формирований, в Хорватии в городе Вировице казачий круг 25 марта принял решение о немедленном подчинении всех казачьих войск главному командованию РОА, то есть КОНР, об отстранении не согласных с этим решением генерала Краснова и немецких офицеров, о сосредоточении всех казачьих войск в районе Зальцбурга и Клагенфурта для создания казачьей ударной армии. К Власову перешли казачий стан генерала Т.Н. Доманова и 15-й казачий корпус, а также казачий учебный полк, номинально подчиненный генералу Шкуро.

В то время как Красная Армия вступила на территорию ряда восточноевропейских стран, американские, английские и канадские войска теснили немцев в Голландии, Бельгии и Франции. Кольцо вокруг Германии все больше сжималось. Гибель нацистского режима надвигалась неотвратимо. Этого не могли не понимать руководители КОНР и все сторонники русского освободительного движения. Однако чем очевиднее была неизбежность поражения третьего рейха, тем больше вооруженных формирований присоединялось к РОА, хотя общая численность их личного состава уменьшалась.

Чем можно объяснить такое странное, на первый взгляд, явление?

Конечно, Власов и его сторонники не могли не задумываться о своей дальнейшей судьбе. Кое-кто из них, вероятно, рассчитывал, что с появлением сильной РОА на фронте изменится настроение бойцов и командиров Красной Армии. Когда же первые бои на Одере показали иллюзорность их надежд, а крах рейха стал еще очевиднее, власовцы обратили свои взоры на запад.

Для многих сторонников КОНР союз западных демократий с советским государством казался нелогичным. В окружении Власова было широко распространено мнение, будто после разгрома Германии западные союзники СССР рука об руку со всеми антикоммунистическими силами начнут войну против большевиков.

В целом, в годы войны в сотрудничество с врагом были вовлечены представители всех слоев советского общества. Это были не только идейные противники советской власти, но и подвергшиеся необоснованным репрессиям командиры Красной Армии, недовольные принудительной коллективизацией крестьяне.

Репрессии в СССР продолжались и в годы войны. Достаточно указать, что военные трибуналы осудили свыше 900 тыс. военнослужащих, из них более 147 тыс. были приговорены к смертной казни. Широко распространившиеся на фронте расстрелы на месте вынудили Сталина и Жукова еще в июле 1941 г. подписать специальный приказ, который требовал прекратить расправы без суда и следствия. Случалось, что бойцы и командиры, не выдержав постоянной угрозы военным трибуналом и расстрела на месте за малейшую оплошность либо по навету, искали спасения у противника.

Что касается большей части гражданского населения, то оно оказалось вовлеченным в сотрудничество с врагом обманом или угрозами, а для военнопленных немаловажную роль сыграли невыносимые условия плена. Но встречались, разумеется, и беспринципные или безвольные люди, искавшие для себя лучшей жизни. Им было все равно, кому служить, лишь бы сытно кормили, поили, а иногда позволяли поживиться за счет грабежа. Нельзя тут сбрасывать со счетов и личные мотивы.

Иное дело национальные меньшинства. Для них стимулами сотрудничества с врагом явилось традиционное стремление к национальной независимости, подогретое просчетами проводимой в СССР национальной политики.

Сотрудничество с врагом некоторой части населения явилось поводом и основной причиной депортации (насильственного переселения) в годы войны многих малых народов Северного Кавказа, национальных меньшинств Крыма, Поволжья и других регионов страны.

Прежде всего, репрессии начались против лиц немецкой национальности, проживавших в автономной республике немцев Поволжья, в Москве, Московской и Ростовской областях, пригородах Ленинграда (отсюда выселялись также финны), в Грузии, Армении, Азербайджане, Дагестане и Чечено-Ингушетии.

В августе - октябре 1941 г. 1,5 миллиона советских немцев были переселены в слабообжитые восточные районы. Причем аргументировались эти действия своеобразно: в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года говорилось, что делалось это для их... спасения от “гнева народного”.

Предусматривались наделение переселяемых землей и угодьями на новых местах, а также государственная помощь по их обустройству.

В 1944 г. обвинены в поголовном пособничестве врагу и вывезены в Сибирь, на Урал, в Казахстан и Среднюю Азию сотни тысяч взрослых мужчин и женщин, стариков и детей: балкарцы, ингуши, чеченцы, карачаевцы, калмыки, крымские татары, турки месхетинцы, болгары, греки (из причерноморских районов); армяне, ногайцы были лишены своей автономии. Репрессии на этнической почве продолжались и в послевоенное время. Число только депортированных мусульман составило около трех миллионов человек.

Репрессии, которые обрушились на эти народы, оставили неизгладимый след в их жизни на многие десятилетия.

Только через полвека многие из сотрудничавших с противником в годы войны были реабилитированы: в соответствии с указом Президента Российской Федерации от 24 января 1995 г. восстановлены их законные права.

21 апреля 2014 года был издан Указ Президента Российской Федерации № 268 о мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымскотатарского и немецкого народов и государственной поддержки их возрождения и развития.

Действие этих указов не распространяется на бывших советских военнопленных и гражданских лиц, что служили в строевых и специальных формированиях вермахта, в полиции, а также на тех, кто, согласно Закону Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», не подлежал реабилитации, ибо предательство и измена Родине сроков осуждения не имеют.

ПРОНЬКО Валентин Адамович,

кандидат исторических наук, профессор,

Почетный работник высшего профессионального образования

Российской Федерации,

член Союза журналистов г. Москвы,

Ветеран Вооруженных Сил

проректор Московского института предпринимательства и права