СОПРОТИВЛЕНИЕ НАРОДОВ СССР НА ОККУППИРОВАННОЙ ВРАГОМ ТЕРРИТОРИИ

СОПРОТИВЛЕНИЕ НАРОДОВ СССР

НА ОККУППИРОВАННОЙ ВРАГОМ ТЕРРИТОРИИ

Самым мощным проявлением народного сопротивления оккупантам была открытая вооруженная борьба – партизанское движение. Возникнув в первые дни Великой Отечественной войны разрозненными очагами, зачастую стихийно, оно вскоре приняло характер организованного и ожесточенного отпора врагу.

Партизаны разрушали коммуникации противника, освобождали обширные районы и удерживали их, вели разведку, содействовали войскам Красной Армии в проведении наступательных и оборонительных боев и операций.

Когда началось массовое изгнание захватчиков из пределов СССР, партизаны делали все возможное для спасения советских людей от угона в фашистское рабство, предотвращали разрушение промышленных предприятий и жилых зданий, препятствовали вывозу в Германию материальных ценностей.

В этой всенародной борьбе особую роль сыграл приказ Верховного Главнокомандующего от 5 сентября 1942 г. «О задачах партизанского движения». В нем была поставлена огромной важности политическая цель - вовлечь в партизанское движение широчайшие массы населения за счет создания в населенных пунктах скрытных боевых резервов.

Агрессор довольно скоро понял, что ему придется вести боевые действия не только на фронте, но и в собственном тылу. Уже 16 сентября 1941 г. начальник штаба верховного главнокомандования Германии Кейтель в приказе по войскам отмечал, что с начала войны на оккупированных вермахтом территориях СССР вспыхнуло коммунистическое повстанческое движение, которое представляет собой возрастающую угрозу для немецкого командования.

Конечно, определять сопротивление оккупантам как «коммунистическое повстанческое движение» не совсем точно, так как слишком была широка палитра мотивов его участников. Одни, будучи искренними сторонниками сталинской системы, сражались за советскую власть, другие - с нацизмом, который уже в полной мере продемонстрировал свой звериный оскал в покоренных странах Европы. Но всех вместе и каждого в отдельности вдохновляло на борьбу чувство патриотизма, стремление защищать большую и малую Родину, своих родных и близких, над жизнью которых нависла смертельная угроза. Война как бы распрямила людей, пробудила в них способность мыслить иными категориями, принимать самостоятельные решения.

Такая психологическая перестройка в сознании людей произошла прежде всего под влиянием трагических событий на фронте. Потребовались для этого не месяцы, а буквально считанные дни. Опасность, нависшая над Родиной, всколыхнула самые широкие слои населения, дала возможность многим подняться выше классовых обид, определила меру ответственности каждого за судьбу Отечества, что позволило ВКП(б) направить волю миллионов к единой цели - разгрому агрессора.

Это совсем не означает, что народные выступления против захватчиков вспыхнули повсюду, как утверждала советская историография, с одинаковой силой и сразу же приобрели массовый характер. Что касается первых месяцев войны, то скорее всего можно говорить лишь об отдельных, стихийно возникавших очагах сопротивления оккупантам.

А все дело в том, что СССР вступил в войну неподготовленным к подобного рода действиям: не было ни разработанной заблаговременно теории партизанской борьбы, ни заранее продуманных организационных форм, а значит, и соответствующих кадров.

Тем не менее высшее военное и политическое руководство не исключало возможность вторжения противника на советскую землю и в предвидении такого оборота событий во многих приграничных районах готовились базы для развития партизанского движения, изучался и обобщался опыт партизанских действий в войнах прошлого, обучались люди, способные группами и в одиночку действовать в тылу врага, закладывались тайники с продовольствием, оружием, боеприпасами, разрабатывалась специальная минно-взрывная техника.

Более того, на маневрах и войсковых учениях отрабатывались вопросы взаимодействия регулярных войск с партизанами. Уделяли внимание вопросам ведения партизанской войны такие военачальники, как Я.К. Берзин, В.К. Блюхер, В.М. Примаков, И.П. Уборевич, Б.М. Шапошников, И.Э. Якир и другие. Однако с началом массовых репрессий эта работа была свернута: спецшколы закрыты, средства борьбы из партизанских тайников изъяты, а большая часть подготовленных кадров оказалась в застенках НКВД.

К сожалению, тогда в СССР возобладала установка, что в случае войны агрессор будет разгромлен на его собственной территории и победу удастся одержать «малой кровью», а теория использования партизанских сил была признана несостоятельной. Поэтому многие организационные вопросы развертывания партизанского движения пришлось решать уже в условиях тяжелого отступления Красной Армии.

К тому же в первые месяцы войны в тех западных регионах, что были присоединены к СССР в 1939-1940 гг., обострившаяся еще накануне ее социально-политическая обстановка отнюдь не способствовала росту численности партизанских отрядов и подпольных групп. Здесь были сильны националистические настроения, да и буржуазия сумела сохранить свои политические организации, которые активизировались с началом войны. Хотя большинство заняли выжидательную позицию по отношению к немецким войскам, но немало нашлось людей, кто активно взялся сотрудничать с оккупантами. Однако всех объединяло одно - память о событиях совсем недавнего прошлого: массовые аресты и насильственные выселения тысяч ни в чем не повинных людей в Сибирь.

Чем дальше противник продвигался в глубь советской территории, тем обстановка для него становилась менее благоприятной, так как население сумело уже несколько оправиться от шока, вызванного внезапным нападением Германии на СССР.

Широко известна деятельность первых партизанских отрядов. В Белоруссии ими командовали Г.П. Бумажков, В.З. Корж, Ф.И. Павловский, М.Ф. Шмырев; на Украине - И.Ф. Боровик, С.А. Ковпак, С.П. Овечкин, С.В. Руднев, А.Н. Сабуров, Е.К. Чехов; в Карелии - П.Ф. Столяренко, В.В. Тиден.

Однако на первых порах не все патриоты четко себе представляли, с чего же начать борьбу, как в условиях оккупации помочь своей армии. Да это и неудивительно: ведь в основном все они были люди мирных профессий.

Что же касается попавших в окружение воинских частей и подразделений, то они в своем большинстве пробивались к линии фронта компактными группировками, что облегчало противнику борьбу с ними. Но это не вина советских воинов, а их беда: ведь весь богатый партизанский опыт, накопленный в войнах прошлого, совершенно не был отражен в воинских уставах, его не изучали ни в академиях, ни в военных училищах.

Спрашивается: как могли противостоять сильному противнику окруженцы, оставшиеся без боеприпасов и продовольствия?

В первые дни войны на настроение армии и населения самым отрицательным образом повлияло отсутствие каких-либо политических установок со стороны руководства СССР по поводу развертывания в тылу врага партизанской войны. Лишь 29 июня, то есть на седьмой день с начала агрессии, когда враг продвинулся в глубь территории страны, была принята ныне широко известная, а тогда секретная «Директива Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей».

В ней наряду с другими вопросами, правда, в самом общем виде, содержались указания о развертывании подполья и партизанского движения, определялись цели и задачи борьбы в тылу войск противника и ее организационные формы.

А народ оставался в полном неведении. Только 3 июля из прозвучавшей по радио речи Сталина советским гражданам стало известно о призывах партии и правительства к сопротивлению.

Тем временем противник успел захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины, при этом его войска углубились на северо-западном направлении почти на 500 км, на западном - на 600 км и на юго-западном - на 350 км.

18 июля вышло специальное секретное постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». Оно было адресовано тем, кто должен был возглавить сопротивление народа во вражеском тылу. Вряд ли кого оставит равнодушным весьма примечательная цитата из этого документа: «Между тем все же нередки случаи, когда руководители партийных и советских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата немецкими фашистами, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются на деле в дезертиров и жалких трусов...».

Наряду с оргвыводами в отношении таких местных руководителей документ содержал важные конструктивные указания. Основная его идея заключалась в создании широкой сети партийного подполья.

Партийные комитеты и организации, возглавив все действия против врага на оккупированной территории, должны незамедлительно приступить к формированию партизанских отрядов и диверсионных групп из числа преданных советской власти коммунистов и беспартийных, участников гражданской войны, бойцов народного ополчения, а также из работников НКВД, НКГБ и др.

Далее подчеркивалось, что вся эта работа должна развертываться под личным руководством первых секретарей и «получить размах непосредственной, широкой и героической поддержки Красной Армии, сражающейся на фронте с германским фашизмом».

Обращает на себя внимание тот факт, что в постановлении, как, впрочем, и в директиве от 29 июня, практически не затрагивались вопросы организации связи, конспирации, руководства и материального обеспечения подполья, взаимодействия с воинскими подразделениями и военнослужащими, попавшими в окружение.

Создание самой сети партийных организаций как органов управления народным сопротивлением оказалось делом весьма сложным. В связи с быстрым продвижением войск противника, а также из-за отсутствия подготовленных кадров, владевших опытом нелегальной деятельности, состав подполья нередко формировался поспешно, с нарушением мер конспирации.

Иногда в подполье попадали недостаточно проверенные и стойкие, а то и просто малодушные люди, даже предатели. А ведь враг был жесток и беспощаден, хорошо натаскан на подавлении антифашистских организаций и в самой Германии, и в захваченных европейских странах, обладал разветвленным аппаратом спецслужб.

В результате в первые месяцы войны сотни партийных и комсомольских комитетов были разгромлены, в застенках гестапо мученической смертью погибли верные сыны Отечества. Но как бы там ни было, именно от отважных людей, сумевших закрепиться в столь суровых условиях, и пошли первые ростки организованного сопротивления нацистам.

А тем временем народ сам восстанавливал свою извечную способность думать без подсказок сверху. Он выдвигал из своей среды руководителей - пламенных патриотов, людей сильных, независимых, бескорыстных, смелых. Вокруг них объединялись те, кто не желал смириться с оккупацией.

Партизанские формирования чаще всего создавались по административным районам, хотя подавляющее большинство возникало по инициативе на местах. Многие, кто возглавил эту работу, даже не зная директив партии и правительства о развертывании борьбы в тылу врага, в своих поступках руководствовались чувством ответственности за судьбу Родины, стремлением защищать ее от поругания. Они искали и находили многочисленных сторонников, объединяли их в группы и отряды для непримиримой борьбы с агрессором.

Среди первых партизан было много военнослужащих, не сумевших пробиться из окружения к линии фронта или бежавших из плена. В принятии ими такого решения большую роль сыграла листовка-обращение Главного политического управления РККА от 15 июля 1941 г. «К военнослужащим, сражающимся в тылу противника».

В этой листовке, разбросанной с самолетов над всей оккупированной территорией, деятельность советских воинов за линией фронта рассматривалась как продолжение выполнения ими боевой задачи. Командирам и рядовым предлагалось переходить к методам партизанских действий и всеми доступными средствами уничтожать врага.

В 1941 г., следуя этому призыву, к партизанской борьбе перешли тысячи окруженцев. В их числе были и некоторые командиры высшего звена: командиры 6-й и 48-й кавалерийских дивизий М.П. Константинов и Д.И. Аверкин, командиры 110-й и 208-й стрелковых дивизий В.А. Хлебцов, В.И. Ничипорович и др.

Среди партизан Ленинградской области в 1941 г. военнослужащих оказалось 18%, в Орловской области - 10%, в Литовской ССР - 22%, в Белоруссии на протяжении всей войны - более 11%.

Военнослужащие внесли в ряды партизан дисциплину, порядок, организованность, знание оружия и военной техники. Отдельные отряды полностью состояли из них. Но чаще это были смешанные формирования, объединявшие местных жителей, военнослужащих и представителей партийно-советского актива. Такой состав удачно синтезировал опыт партийного руководства, знание военного дела и местных условий.

Некоторая часть отрядов формировалась республиканскими, краевыми, областными, местными партийными, комсомольскими и советскими органами, военными советами фронтов и армий в советском тылу: одни в предоккупационный период, другие - в тот момент, когда оккупация определенных районов становилась реальностью.

Особенно интенсивно эта работа развернулась после речи И.В. Сталина 3 июля 1941 г.

Ставка ВГК, Генеральный штаб, главное политическое управление РККА обязали военные советы и политические управления фронтов оказывать всемерную помощь республиканским и областным комитетам партии в подборе людей для партизанских отрядов и диверсионных групп, в снабжении их оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами, в организации обучения будущих партизан приемам и методам действий в тылу врага, обеспечении перевода партизан за линию фронта и поддержании с ними связи.

Началась массовая заброска на оккупированную территорию многочисленных диверсионных групп, которые должны были замедлить темп продвижения противника. Эти мужественные добровольцы-партизаны действовали в прифронтовой полосе, особенно плотно насыщенной вражескими войсками, их спецслужбами, и, не имея необходимой подготовки и опыта, нередко погибали, так и не выполнив боевое задание.

Лишь осенью 1941 г. этих негативных моментов в действиях формирований на захваченной врагом территории становилось все меньше благодаря созданным в августе-сентябре в составе ГлавПУРККА и политорганов объединений действующей армии специальным отделам. Они-то и принялись налаживать связи с военнослужащими, перешедшими к партизанским действиям, обучать кадры, вести идеологическую работу среди населения, осуществлять партийно-политическое руководство партизанским движением.

С первых дней войны партийно-государственное руководство широко опиралось на органы НКВД-НКГБ при развертывании партизанских отрядов и подпольных организаций в обучении приемам конспирации, методам разведки и контрразведки.

Своеобразными центрами подготовки квалифицированных разведчиков и диверсантов-подрывников стали отдельные мотострелковые бригады особого назначения (ОМСБОН) и отдельный истребительный мотострелковый полк управления НКВД Москвы и Московской области.

С первых дней войны к развертыванию партизанского движения и подпольной борьбы были привлечены центральные и местные органы государственной безопасности и наркомата внутренних дел. Они содействовали вооружению и материально-техническому обеспечению партизанских отрядов, передавали им опыт разведывательной и контрразведывательной работы, конспирации и связи, предохраняли от проникновения в их среду шпионов.

Часто на положение партизанских отрядов переходили истребительные батальоны, находящиеся в ведении НКВД. По состоянию на 18 января 1942 г. на его учете находились 1798 партизанских отрядов (70 796 бойцов и командиров) и 1153 разведывательно-диверсионные группы (7143 разведчика и подрывника).

Конечно, лишь часть подготовленных в советском тылу партизанских отрядов смогла приступить к выполнению своих задач. Многие из них не сумели перейти линию фронта, других военному командованию из-за нехватки резервов пришлось поставить в боевые порядки войск, третьи шли на пополнение Красной Армии. Случалось, что, столкнувшись с большими трудностями партизанской жизни, отряды самораспускались.

К концу 1941 г. на оккупированной врагом территории удалось закрепиться и развернуть борьбу почти 3500 партизанским отрядам и группам, насчитывавшим 90 тыс. человек. Они сыграли важную тактическую роль в Московской битве, особенно в ее наступательном периоде.

Вначале в организационной структуре партизанских формирований преобладала стихийность. В зависимости от вооружения, наличия боеприпасов, социального состава населения, характера местности, сложности выполняемых задач, опыта командного состава в тылу врага действовали группы, отряды, батальоны и полки самой различной численности. Особенно большим разнообразием в организации и внутренней структуре отличались партизанские формирования, возникшие непосредственно на оккупированной территории.

В первую военную зиму, которая оказалась для партизан очень тяжелой, многие крупные партизанские отряды и полки понесли огромные потери и вынуждены были прекратить свое существование. А вот небольшие отряды и группы, действовавшие на обширном пространстве, сводили на нет все преимущества врага в вооружении и техническом оснащении, становясь неуловимыми для оккупантов и, что самое главное, сохраняя за собой инициативу. Они неожиданно нападали на противника и после быстротечного боя столь же стремительно исчезали. При этом у врага возникало ощущение, что он ведет бой с собственной тенью, или, наоборот, что против него воюет весь советский народ.

Это не могло не отразиться на морально-психологическом состоянии частей вермахта и полиции, так как солдаты и офицеры противника находились в постоянном напряжении и страхе.

Следует признать, что управлять такими формированиями, а тем более организовывать по единому плану крупные операции было весьма трудно. Поэтому уже с конца 1941 г. некоторые отряды для согласования боевой, политической и хозяйственной деятельности стали объединяться в более крупные организационные структуры. И назывались они по-разному: бригады, полки, соединения, дивизии.

В Калининской (ныне Тверской) области в 1942 г. какое-то время действовал даже партизанский корпус. Все эти формирования не были похожи друг на друга, а тем более на армейские формирования аналогичного названия, да и количество оружия и личного состава в них было далеко не однозначным.

Самым распространенным соединением партизанских отрядов стала бригада, которая насчитывала от нескольких сотен человек до нескольких тысяч и включала от трех до пяти отрядов, а то и более. Так, на оккупированной территории Белоруссии в годы войны сражалось 213 бригад, в составе которых было 997 отрядов (около 80% всех действующих партизанских отрядов). Отряды, входившие в бригаду, базировались довольно разобщено на обширной территории, а потому пользовались почти неограниченной оперативной самостоятельностью. Для целенаправленного удара по объектам противника они сосредоточивали свои усилия под единым командованием, а после выполнения боевой задачи возвращались на свои базы.

Обычно партизанские формирования тяготели к хорошо известным им административным районам, где они могли опереться на помощь местного населения и черпать там резервы. Но были и экстерриториальные формирования, которые решали стоявшие перед ними военные и политические задачи в ходе коротких или длительных рейдов, временно либо совсем, покидая свой обычный район базирования.

По мере роста численности партизанских формирований и укрепления их материальной базы создавались разведывательная, диверсионная, хозяйственная и санитарная службы, а при необходимости и подразделения для подготовки партизан по различным военным специальностям. Появились даже типографии, где печатались газеты, листовки, прокламации. Словом, складывалась четкая система управления, включавшая в себя командование партизанского формирования (командир и обязательно комиссар), штаб, партийно-политический аппарат.

В партизанском движении институт военных комиссаров в отличие от действующей армии, где он был отменен в октябре 1942 г., сохранялся на протяжении всей Великой Отечественной войны. Проводимая комиссарами политическая работа укрепляла движение, способствовала росту партизанских сил и подполья, подъему всего населения на борьбу с оккупантами.

С 1942 г. в районах плотного скопления партизанских формирований они чаще всего объединялись в территориальные соединения с единым оперативным руководством: оперативные группы (Брянские и Клетнянские леса, горы Крыма), областные штабы (Белоруссия, Украина) и другие. Боевая деятельность таких группировок уже далеко выходила за рамки тактических задач.

В следующем году в Белоруссии в некоторых западных и северо-западных областях России и на северо-западе Украины провели районирование партизанских формирований, то есть закрепили их за определенными территориями. Здесь они базировались, добывали себе пропитание и одежду (в основном за счет местного населения), вели боевые действия с противником. Это давало свои результаты, ибо позволяло защищать население от произвола оккупантов.

В годы войны ряд законодательных актов определил правовое положение партизан: прежде всего они были приравнены к военнослужащим Красной Армии.

По состоянию на 15 февраля 1944 г. очередные офицерские звания были присвоены 3408 партизанам, а самым заслуженным из них – В.А. Бегме, А.А. Вершигоре, М.И. Дуке, С.А. Ковпаку, И.П. Кожару, В.И. Козлову, С.В. Рудневу, А.Н. Сабурову, А.Ф. Федорову, В.Е. Чернышеву и другим - генеральские.

Семьям партизан выплачивались государственные пенсии и пособия. Быт и внутренний распорядок жизни партизан в базовом лагере также строился на требованиях уставов, используемых Красной Армией. В большинстве партизанских формирований поддерживалась строгая воинская дисциплина. Виновные в мародерстве либо уличенные в других тяжких преступлениях строго наказывались – вплоть до расстрела.

Патриоты вступали в партизанские отряды добровольно, что, разумеется, требовало от них большого мужества. Ведь в немецких войсках действовали инструкции и наставления, в соответствии с которыми каждого партизана ожидала в случае захвата неминуемая смерть. И все же недостатка в добровольцах не было. В партизаны шли мужчины и женщины, старики и даже подростки, люди разных профессий, национальностей и вероисповеданий.

С осени 1942 г. основным источником пополнения боевых партизанских частей и соединений стали скрытные партизанские резервы. Это были жители населенных пунктов, изъявившие желание принять участие в вооруженной борьбе, но продолжавшие жить в своих домах. Их сводили в специальные отряды, где они проходили обучение. Весной 1943 г. только на Украине, в Белоруссии, Ленинградской, Смоленской, Калининской и Орловской областях формирования партизанского резерва насчитывали свыше 1 500 тыс. человек.

Личный состав партизанских формирований принимал присягу. Ее текст сочиняли сами партизаны. Случалось, что его составляли, а потом утверждали областные и республиканские партийные комитеты. Клятва-присяга еще более дисциплинировала партизан, повышала их ответственность за выполнение задач, за судьбу страны в целом.

За годы войны советское руководство не раз меняло свое отношение к использованию партизан в интересах вооруженной борьбы. Вначале оно представляло себе их действия главным образом в виде саботажа и диверсионных актов, которые лишали бы противника покоя в собственном тылу. Нарком внутренних дел Л.П. Берия считал и даже сумел на какое-то время убедить И.В. Сталина и других членов ГКО, что «люди из народа не могут совершать диверсий, способных в сумме дать оперативный эффект». Он уверял, что лучше всего довериться прошедшей особую подготовку агентуре из его спецслужб.

Между тем многие партийные работники, военнослужащие, практики партизанской борьбы высказывали совершенно противоположную точку зрения. Они рассматривали движение как эффективное средство помощи действующей армии в разгроме противника, а потому ходатайствовали перед ГКО о создании централизованного руководства движением.

Так, 26 мая 1942 г. на имя Сталина поступила докладная записка от заместителя наркома обороны СССР генерал-полковника Н.Н. Воронова, в которой он, в частности, предлагал: «...1. Создать партизанский фронт (так в тексте. – В.П.) во главе с командующим фронтом и его штабом.

2. Командование партизанским фронтом подчинить непосредственно СВГК.

3. Во всех фронтах иметь оперативные группы по руководству партизанскими действиями ...

6. По опыту партизан Ленинградской области, крупные партизанские районы обеспечить радиосвязью с оперативными группами фронтов».

На документе резолюция Сталина: «Копию направить начальнику Генерального штаба - генерал-полковнику тов. Василевскому».

Вполне возможно, что докладная записка такого авторитетного военачальника, как Воронов, явилась последним и решающим аргументом в целом ряду ему подобных в пользу создания единого центра руководства партизанскими действиями. На той самой докладной Воронова рукой А.М. Василевского написано: «Вопрос решен». И проставлена дата - 31 мая 1942 г.

Действительно, еще накануне, 30 мая, состоялось решение ГКО о создании Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Начальником ЦШПД был назначен первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко, а заместителями - представители от НКВД и армейской разведки.

Одновременно при военных советах фронтов были созданы штабы партизанского движения: Карело-Финский, Ленинградский, Калининский, Западный, Брянский, Украинский (при Военном совете Юго-Западного направления).

В свою очередь фронтовые штабы формировали группы при военных советах армий, перечень которых устанавливал ЦШПД. В сентябре этого же года фронтовые ШПД с целью их более четкого функционирования были переформированы в представительства ЦШПД на фронтах, а их начальники постановлением ГКО введены в состав военных советов фронтов.

Созданные впоследствии республиканские, краевые и областные штабы партизанского движения позволили ЦШПД управлять действиями партизанских сил как в полосах фронтов, так и на всей оккупированной территории - от линии фронта до западных границ СССР. Хотя, по оценке П.К. Пономаренко, штабы партизанского движения были «организованы с большим опозданием», их деятельность оказала мобилизующее влияние на боеспособность партизанских сил и подполья, значительно повысила эффективность народной борьбы.

В первую очередь были приняты меры по улучшению связи с партизанскими формированиями, установлению их численности и вооружения, оценке политико-морального состояния и боевых возможностей. В тыл врага направлялись связные, разведчики, группы и отряды организаторов. Они пробирались по заданным маршрутам, а когда выявляли не известные в центре отряды, ставили перед ними задачи, налаживали радиосвязь.

С августа 1942 г. в республиканских и фронтовых партизанских штабах появились мощные радиоузлы. В тыл врага срочно перебрасывались радисты с радиостанциями. К 15 ноября за линией фронта уже действовало 222 партизанские радиостанции. С их помощью ЦШПД поддерживал радиосвязь с 592 отрядами, а у него самого имелись сведения о 1071 отряде. Это, а также использование для связи самолетов существенным образом улучшили обмен разведывательной информацией, управление партизанскими отрядами, их взаимодействие с Красной Армией.

Летом и осенью того же года в партизанское движение влилось свыше 13 тыс. подготовленных штабами специалистов, а всего за время войны - около 60 тыс. человек. Не менее 30 тыс. партизанских специалистов удалось обучить непосредственно в тылу врага, в так называемых «лесных академиях». Одно это уже резко снижало потери партизанских сил и увеличивало эффективность их действий.

Постепенно укреплялась материальная база партизанского движения.

19 октября 1942 г. ГКО принял постановление «Об обеспечении Красной Армии и партизанских отрядов минами специального назначения». В большом количестве их изготовляли на заводах Москвы и других городов. Это грозное средство значительно расширило возможности партизанской войны. С баз центра через разрывы в линии фронта, а также авиацией партизанам и подпольщикам все больше и больше стали поставлять мины, тол, оружие, боеприпасы.

Из советского тыла партизаны получали почти 100% средств радиосвязи, более 95% взрывателей, 70% взрывных веществ, свыше 90% противотанковых ружей, около 80% автоматов. Авиация только в интересах партизанского движения совершила за войну 190 тыс. самолето-вылетов.

И тем не менее все это не покрывало потребности партизан в средствах борьбы и вооружении.

Так, к началу марта 1944 г. личный состав партизанских бригад Белоруссии был вооружен лишь на 60%. Для многих партизанских отрядов и подпольных организаций, особенно тех, что не имели связи с руководящими центрами, сбор оружия и боеприпасов на местах былых сражений как основной источник снабжения прекратился к середине 1942 г. Захват трофеев обычно требовал существенного расхода боеприпасов, иной раз даже большего, чем сами трофеи. Приходилось партизанам с риском для жизни выплавлять тол из неразорвавшихся бомб и снарядов, изготовлять самодельное оружие, гранаты, мины.

Центральный, республиканские и областные штабы партизанского движения многое сделали для обобщения и распространения боевого опыта. Они разрабатывали инструкции по тактике партизанских действий, применению новых средств борьбы, ведению разведки и контрразведки, идеологической работе с местным населением и в частях противника. Особое значение в этом отношении имели совещания в Москве, проведенные в августе и сентябре 1942 г. На них были подытожены результаты борьбы советского народа в тылу врага, вскрыты недостатки в руководстве партизанским движением и намечены пути их устранения.

Представители ЦК ВКП(б), ГКО и ЦШПД поставили перед командирами партизанских отрядов и руководителями подполья задачи, вытекающие из замыслов Верховного Главнокомандования на дальнейшее ведение войны, определили пути и методы их осуществления.

К этому времени стало совершенно очевидным огромное политическое значение партизанского движения. Партизанское движение должно стать всенародным, то есть охватить весь народ, - таково было мнение Сталина. Оно нашло свое выражение в приказе НКО СССР от 5 сентября 1942 г., который подвел итоги совещаний партизанских функционеров.

А на следующий день был учрежден пост главкома «для сосредоточения ответственности, централизации руководства партизанским движением». Эту должность занял член Политбюро ЦК ВКП(б) и ГКО маршал К.Е. Ворошилов. Ему же подчинялся и ЦШПД.

Из анализа документов можно сделать вывод, что назначение на пост главкома Ворошилова скорее всего было случайным. Ведь известно, что 1 апреля 1942 г. состоялось решение Сталина, оформленное как постановление Политбюро ЦК ВКП(б), об отстранении Ворошилова от руководства войсками за допущенные им грубейшие ошибки с рекомендацией использовать «на тыловой военной работе». Вот так маршал и оказался на посту главкома партизанским движением.

В ноябре 1942 г. Ворошилов получил назначение на фронт в качестве представителя Ставки ВГК, а прежняя его должность 19 ноября 1942 г. была упразднена. В постановлении ГКО такое решение объяснялось интересами достижения «большей гибкости в руководстве партизанским движением и во избежание излишней централизации».

С упразднением поста главкома вся полнота ответственности за руководство партизанским движением легла на ЦШПД. Вместе с тем его деятельность из-за межведомственных трений и отсутствия опыта разворачивалась с немалыми трудностями.

ЦШПД просуществовал всего-навсего полтора года, но только с мая по ноябрь 1942 г. он дважды претерпел крупные организационно-штатные изменения. В марте 1943 г. он был вообще упразднен, правда, через месяц восстановлен (при этом из него стараниями Н.С. Хрущева - в то время первого секретаря ЦК КП(б)У и члена Политбюро ЦК ВКП(б) Украинский ШПД переподчинили непосредственно Ставке ВГК), и наконец окончательно упразднен в январе 1944 г.

Подобное решение ГКО нельзя признать правильным. Ведь в январе 1944 г. под пятой оккупантов оставались Белоруссия, Украина, Прибалтика, Молдавия, Крым, часть Карело-Финской ССР, Мурманской и Калининской областей, где действовали 250 тыс. партизан. К тому времени были уже спланированы и начали осуществляться стратегические операции групп фронтов, в результате которых предполагалось окончательное освобождение советской территории от противника. А это, естественно, требовало тщательной координации взаимодействия войск и партизанских сил.

Однако ни в Ставке ВГК, ни в Генеральном штабе не было даже специальной группы, которая могла бы управлять партизанскими силами в масштабе всей страны.

Республиканские и областные штабы партизанского движения действовали до полного освобождения территории СССР от оккупантов, а Украинский штаб - до конца войны, так как через него оказывалась большая помощь силам европейского движения Сопротивления кадрами, оружием, боеприпасами.

Процесс организационного укрепления партизанского движения протекал с огромными трудностями. Принятые меры оказались целесообразными и принесли пользу. Основные конкретные мероприятия в тылу врага стали проводиться по планам штабов партизанского движения, разрабатываемым в соответствии с оперативными директивами военных советов фронтов и указаниями Ставки ВГК.

Окрепшие в боях партизанские формирования оказывали все большую помощь Красной Армии в перемалывании сил противника, создании условий для коренного перелома хода войны в пользу СССР.

К осени 1942 г. партизанское движение превратилось для вермахта и оккупационного аппарата в реальную серьезную угрозу. В то же время интернациональный состав партизанских рядов свидетельствует о том, что в сознании советских людей прочно укоренилось понимание общности их исторической судьбы, необходимости совместной защиты Отечества. Зверства, чинимые гитлеровцами на оккупированной территории, побуждали даже самых отчаянных пацифистов браться за оружие.

1943 год стал переломным не только в вооруженной борьбе на фронте, но и в тылу врага. Обогащенные боевым опытом, организационно и материально окрепшие партизанские формирования действовали не раз от разу, а уже непрерывно на всей оккупированной территории. Партизаны участвовали во всех крупных операциях, проводимых Красной Армией. Перед ними, как и войсками, ставились конкретные боевые задачи. Партизаны вносили существенный вклад в успех той или иной операции.

По сути, в тылу врага действовал еще один фронт - партизанский, который наносил огромный материальный и моральный урон противнику. Партизанская война явилась одним из решающих факторов победы. Земля буквально горела под ногами оккупантов, и в этом праведном огне нашла свою погибель не одна дивизия врага.

На размах и эффективность партизанской борьбы, конечно же, решающее влияние оказали победы, одержанные Красной Армией в битвах под Москвой, Сталинградом, Курском и в других крупномасштабных операциях. Они вдохновляли взявшихся за оружие мирных граждан, укрепляли их уверенность в неминуемом поражении агрессора.

В борьбе с оккупантами партизаны применяли исключительную изобретательность, самые разнообразные тактические способы и приемы.

Против находившегося в движении противника чаще всего применялась засада, а когда необходимо было разгромить неподвижный объект врага, то партизаны совершали на него налет. Численный состав участвовавших в засаде или налете обусловливался выполняемой задачей и колебался от нескольких человек (боевых групп) до отряда и даже соединения. Обычно боевой порядок состоял из ударной группы, группы обеспечения и прикрытия, а также резерва. Главную задачу выполняла ударная группа, в которую включался основной состав сил и средств. Бой всегда начинался по определенному сигналу, разумеется, внезапно для врага.

Если задачу не удавалось решить в ходе короткого боя, действия партизан приобретали характер наступления. Для достижения внезапности наступление начиналось, как правило, ночью и без огневой подготовки.

С карательными частями врага партизаны вели чаще всего оборонительные бои. Обычно партизаны уничтожали врага из засад на дальних подступах к обороне или, широко применяя минно-взрывные и инженерные заграждения, сдерживали его на промежуточных рубежах, совершали контратаки, дерзкие ночные налеты, наносили удары во фланг и тыл противника. В случае блокирования карателями района базирования главные силы партизан прорывали кольцо окружения на одном или нескольких направлениях, причем отход их всегда прикрывали сильные арьергарды.

Иногда партизаны вели жесткую оборону. В основном это было связано с удержанием в тылу немецких войск рубежей и районов, которые затем использовались Красной Армией для развития наступления на том или ином направлении. В первую очередь имелись в виду удобные участки переправ через водные преграды, узлы дорог, командные высоты, важные в оперативном отношении партизанские края и т.д.

Естественно, партизанские отряды или группировки, оснащенные всего-навсего стрелковым оружием, не могли самостоятельно противостоять натиску противника, превосходившего в средствах вооруженной борьбы. Вряд ли партизаны смогли бы выполнить стоявшие перед ними задачи, если бы не активная помощь регулярных войск: снабжение по воздуху оружием и боеприпасами, эвакуация раненых, авиационная и артиллерийская поддержка, наращивание темпов наступления до соединения с партизанами и др.

Как показал опыт войны, наиболее эффективным способом партизанских действий была диверсия. При этом, в частности, решались такие задачи, как подрыв мостов, порча железнодорожных путей, телефонно-телеграфных линий, устройство крушений поездов, уничтожение автомобильного и гужевого транспорта, разрушение систем водоснабжения, промышленных предприятий и других объектов, имеющих военно-экономическое значение. Диверсии позволяли партизанам, не входя с противником в соприкосновение, наносить ему ощутимый урон в личном составе и технике, особенно на его коммуникациях.

Лучшее подтверждение – цифры: 55% всех потерь оккупантов в личном составе и более 75% в материальных средствах, которые они понесли от партизан в годы Великой Отечественной войны, приходятся на коммуникации. Партизаны нарушали снабженческие и оперативные перевозки неприятеля, затрудняли ему маневр вдоль фронта и в глубину, срывали эвакуацию.

Особенно результативной диверсионная деятельность партизан стала со второй половины 1942 г., начиная с создания централизованного руководства партизанским движением, когда партизанам начала поступать из советского тыла специальная подрывная техника: мины мгновенного и замедленного действия с электрочасовыми или химическими взрывателями, портативные магнитные мины, различного рода колесные замыкатели, термитные боеприпасы и т.д. Этому способствовала также широкомасштабная подготовка диверсантов как в советском тылу, так и непосредственно в партизанских формированиях.

Так, если в 1942 г. ленинградские партизаны произвели 297 крушений поездов, то в 1943 г. - 466, партизаны Украины соответственно пустили под откос 233 и 3666 эшелонов. Белорусские партизаны в первом полугодии 1942 г. ежемесячно осуществляли в среднем 20 крушений поездов, во втором полугодии - 150, в первом полугодии 1943 г. - 294, а во втором полугодии - 744. Причем 86% крушений эшелонов произошло путем минирования.

Нередко действия партизан на коммуникациях врага выливались в заранее спланированные и всесторонне обеспеченные операции, которые по своему размаху и результатам приобретали оперативно-стратегическое значение. Их проведение, санкционированное Ставкой ВГК, тесно увязывалось с действиями советских войск на фронте.

Примерами такой координации являются операции партизан «Рельсовая война», «Концерт», «Пустыня» и другие на заключительном этапе битвы под Курском и в период осеннего (1943 г.) наступления Красной Армии. Причем одновременно усилилось воздействие авиации на коммуникации врага. В результате была нарушена планомерная работа стратегического тыла противника, затруднен маневр войсками и средствами как по фронту, так и в глубину.

«Победе советских войск под Белгородом, Орлом и Харьковом, - отмечал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, - во многом способствовали партизаны, действовавшие в тылу противника. Особенно большую «рельсовую войну» вели они в Белоруссии, Смоленской, Орловской областях и Приднепровье».

Подобные крупномасштабные операции со стратегическими целями проводились партизанами при освобождении действующей армией Ленинградской и Новгородской областей зимой 1942-1943 гг., Правобережной Украины и Белоруссии - весной и летом 1944 г.

Так, летом 1944 г. за два дня до начала общего наступления Красной Армии в соответствии с планом операции «Багратион» 150 бригад и 49 отдельных отрядов белорусских партизан по приказу Ставки ВГК нанесли мощный удар по основным железным дорогам, питающим группу армий «Центр». Широкомасштабные удары партизан по коммуникациям врага явились надежной проверкой прочности партизанской организации и эффективности ее управления.

По мнению германского теоретика Э. Миддельдорфа, эти действия партизан «задержали переброску немецких оперативных резервов на несколько дней». А другой военный историк англичанин Д. Фуллер, исследовавший партизанское движение в СССР в годы войны, пришел к выводу, что «в России партизаны, число которых все время возрастало, вселяли ужас в сердца немецких солдат, разбросанных вдоль бесконечной линии сообщения.

На огромных пространствах, через которые проходили коммуникации, партизанские отряды играли такую же роль, как и стаи подводных лодок в Атлантическом океане».

Диверсионная и боевая деятельность партизан на коммуникациях сковывала значительные силы гитлеровцев. Уже с осени 1941 г. оккупантам пришлось выделять до батальона солдат для охраны каждых 100 км наиболее важных для них железных дорог.

Летом следующего года против партизан уже действовало 10% всех сухопутных сил Германии, находившихся на восточном фронте. Но и этих сил оказывалось явно недостаточно. В августе 1943 г. Гитлер приказал привлечь к охране железных дорог все силы, не задействованные на фронте, в том числе учебные и резервные части, а также нелетный состав авиации. Чтобы лишить партизан возможных подступов к железнодорожному полотну, немцы прибегли к другой мере: выжгли и вырубили леса вместе с посадками вдоль всех коммуникаций, даже оградили их проволочными и минными заграждениями. Полевые части и соединения, выведенные с передовой на переформирование, теперь расквартировывались в населенных пунктах вдоль основных коммуникационных линий. Но и это не принесло желаемого успеха.

Творческая смекалка партизан, поддерживаемых населением, постоянно ставила врага перед очередными трудностями, преодоление которых не могли обеспечить никакие приказы и инструкции германского командования.

Важным видом боевого обеспечения партизан, непременным условием их жизнедеятельности была, конечно, разведка. Во многом благодаря ее данным партизанские отряды и подпольные организации проводили успешные операции на коммуникациях, устраивали диверсии на предприятиях военного значения, предпринимали эффективные меры по срыву карательных акций, громили гарнизоны противника.

Огромное значение разведывательная деятельность партизан и подпольщиков имела и для Красной Армии, так как помогала советскому командованию принимать обоснованные решения, меньшей кровью добиваться победы над врагом.

Партизаны располагали неисчерпаемыми возможностями в сборе сведений разведывательного характера, так как действовали на всей оккупированной территории и были тесно связаны с населением. Однако в 1941-1942 гг. эти возможности использовались не в полной мере от того, что партизаны не накопили необходимых знаний и навыков. Они еще не имели надежной и широко разветвленной агентурной сети, плохо использовали контакты с населением, часто нарушали элементарные правила конспирации, вели разведку на небольшую глубину и в основном в расчете на себя, неумело обобщали полученные данные. Отрицательно влияло и то, что партизанские отряды и группы не получали задачи на ведение разведки из единого центра, зачастую вели работу в этом направлении разобщенно, без связи и координации между собой.

Серьезные трудности в то время возникали и в передаче информации на Большую землю. Чаще всего эту сложную миссию выполняли курьеры - связники. Порой с бесценными разведывательными донесениями им приходилось преодолевать по тылам врага сотни километров. Доставляемая таким образом через линию фронта разведывательная информация успевала устареть. Получалось, что все усилия оказывались напрасными.

С созданием системы централизованного руководства партизанским движением эти недостатки стали постепенно изживаться. Во всех штабах сверху донизу приступили к работе разведотделы (отделения) с четко определенными функциональными обязанностями. Через систему партизанской разведки они получали данные о численности и передвижении противника, изучали и освещали политическое и экономическое положение на оккупированной территории.

Сотрудники разведотделов подбирали кадры разведчиков, организовывали их обучение в специальных школах, укомплектовывали разведорганы партизанских формирований, исходя из конкретной обстановки, ставили перед ними задачи, информировали партизан о направленных против них действиях спецслужб и войск противника, снабжали техникой и документами для применения их в тылу врага.

Так, только с мая 1943 г. по январь 1944 г. разведотдел ЦШПД направил в подчиненные ему штабы 28 указаний по организации разведки, 19 общих и 36 частных разведывательных задач, 51 задание на доразведку. За это же время по просьбам партизан только одна спецгруппа разведотдела ЦШПД изготовила 674 различных документа (удостоверений личности, паспортов, справок), а также 163 клише, 132 печати и штампа оккупационных и военных органов врага, 4490 разнообразных бланков, 1200 фотоснимков и т.д.

Заместитель начальника разведотдела ЦШПД посетил в июле и ноябре 1943 г. Ленинградский, Смоленский, Орловский и Белорусский штабы партизанского движения. Цель его поездки - оказать практическую помощь в организации партизанской разведки.

С аналогичными заданиями периодически направлялись в тыл врага работники республиканских и областных (фронтовых) партизанских штабов.

В октябре 1942 г. и июне 1943 г. Центральный штаб провел сборы всех начальников разведотделов подчиненных ему штабов по вопросам улучшения их работы. По итогам этих совещаний были выработаны документы и инструкции, которые затем рассылались в партизанские формирования для руководства в практической деятельности.

На качественно новую ступень поднялась и связь, так как основным средством передачи информации от партизан к штабам и обратно стала радиостанция. Надежность радиосвязи дала партизанам возможность своевременно сообщать за линию фронта о мероприятиях врага, получать задания на ведение разведки, вызывать самолеты для отправки на Большую землю срочных разведывательных донесений, захваченных «языков», документов, образцов нового оружия и т.д.

В улучшении разведработы партизан немалую роль сыграл приказ НКО СССР от 19 апреля 1943 г. «О задачах партизанской разведки», на основе которого их разведорганы пополнились профессиональными разведчиками Генерального штаба, а вся деятельность партизанской разведки перестроилась на оказание максимальной помощи действующей армии.

Нередко задания на ведение разведки партизаны получали непосредственно от командования фронтов или разведывательного управления Генерального штаба. Так, в мае 1943 г., накануне Курской битвы, Генеральный штаб поручил партизанам выяснить местонахождение ряда дивизий противника, а 10 июня последовал новый приказ - выявить тактико-технические данные танков «Пантера», местонахождение заводов, выпускавших эти новые боевые машины, их производственные мощности.

30 июня поступило указание собрать данные о гарнизонах противника в связи с передислокацией его войск.

Все эти и иные задания партизаны стремились, во что бы то ни стало, выполнить. Так, разведке украинских и белорусских партизан удалось получить данные о том, что ставка Гитлера расположена в районе Винницы, узнали они и о подготовке наступления под Курском летом 1943 г., о намерении противника совершить террористические акты в отношении глав союзных держав на Тегеранской конференции и др.

В декабре 1943 г. партизаны добыли сведения о германских самолетах-снарядах, и подготовке к пуску их на важные объекты стран антигитлеровской коалиции. Причем эти материалы удалось получить за полгода до того, как немцы стали использовать самолеты-снаряды в налетах на Лондон.

Оперативная группа Украинского штаба партизанского движения при Военном совете 1-го Украинского фронта с мая 1944 г. по январь 1945 г. непрерывно получала разведывательные данные от 37 партизанских соединений и отдельных отрядов, которые вели разведку в глубоком тылу противника уже за пределами СССР. Эти данные позволили советскому командованию уточнить стык между группами армий «А» и «Юг», характер немецкой обороны на этом направлении и в итоге подготовить удар по наиболее слабому участку противника. И подобных примеров немало.

Сами факты свидетельствуют о том, что разведывательная деятельность партизан была весьма эффективной.

Как отмечал уже после войны Шмальшлегер (бывший начальник одного из отделов управления разведки и контрразведки ОКВ), великолепные результаты советской разведки во многом определялись огромной ролью разведывательной работы партизан. Доля разведывательных данных, переданных партизанами с весны 1943 г. по тот же период следующего года, составили, по оценке руководимого им отдела, более 80%.

Партизаны успешно применяли и такую форму борьбы с захватчиками, как рейды. На всех этапах войны задачи партизанских формирований, уходивших в рейды, были неодинаковы. В 1941-1942 гг. их суть состояла в развертывании партизанского движения в новых районах, установлении связи с местными отрядами, в стремлении подбодрить жителей, вселить в них уверенность в скорую победу над врагом.

Подобные задачи выполняла группа белорусских партизанских отрядов, которая в марте 1942 г. под командованием В.З. Коржа прошла с боями по шести районам Минской области. А 1-я и 4-я партизанские бригады Ленинградской области и латышский партизанский полк «За советскую Латвию» в июне и июле 1942 г. совершили рейды из Ленинградского партизанского края к границам Латвии.

Порой рейды начинались с Большой земли. Тогда партизанским формированиям приходилось буквально просачиваться через боевые порядки противника на фронте. Так, кавалерийский партизанский отряд «Боевой» под командованием отважного партизана А.К. Флегонтова, прославившегося еще в гражданскую войну, вступил на оккупированную территорию Белоруссии через разрыв в линии фронта в районе Витебска и с августа до конца октября 1942 г. с боями прошел более 500 км по тылам врага. На своем пути он разгромил несколько полицейских гарнизонов, установил связь с 12 партизанскими бригадами и 5 отрядами, о существовании которых ничего не знали в ЦШПД.

Местным партизанам были вручены боевые приказы из центра, с командным составом проведен инструктаж о порядке их выполнения и о распространении среди населения свыше 100 тыс экземпляров листовок. Но в основном рейды партизан до осени 1942 г. были явлением не частым. Тактика действий в них только вырабатывалась. Да и совершались они на небольшую глубину и ограниченными силами.

Переход Красной Армии во втором периоде войны от стратегической обороны к стратегическому наступлению, широкий размах партизанской борьбы, оснащение партизанских соединений собственными радиоузлами, новейшими минно-взрывными устройствами, а также накопленный боевой опыт позволили направить усилия рейдирующих партизанских формирований на выполнение более масштабных задач.

Содержание этих задач – нанесение внезапных ударов по крупным железнодорожным узлам и военно-экономическим объектам противника; внесение дезорганизации в работу его тыла; глубокая разведка в интересах Красной Армии; оказание помощи народам соседних стран в их борьбе против фашизма.

Решение на их проведение принималось руководящими инстанциями партизанского движения и только в вынужденных случаях (например, выход из блокированных врагом районов) - самостоятельно. Возросла и глубина рейдов: партизаны уходили теперь за сотни и тысячи километров от мест своего прежнего базирования, а чаще всего покидали их навсегда.

Начало глубоким рейдам положили соединения под командованием С.А. Ковпака (пять отрядов, 1084 человека) и А.Н. Сабурова (шесть отрядов, 1628 человек). 26 октября 1942 г. они двинулись параллельными маршрутами из южной части Брянских лесов на запад, за Днепр.

В приказе главкома партизанским движением от 15 сентября 1942 г., на основании которого и проводился этот рейд, были поставлены совершенно конкретные задачи: развивать партизанское движение и нарушать коммуникации противника Коростень - Киев, Коростень - Овруч, Житомир - Фастов, Овруч - Чернигов, Давидки - Чернигов. Именно по этим железнодорожным артериям снабжались группы армий «Б» и «А», действовавшие на сталинградском и грозненском направлениях.

Кроме этого партизаны должны были срывать оборонительные работы, проводимые противником на реке Днепр, подготовить посадочные площадки для самолетов в населенных пунктах, прилегающих к Киеву, и в самом Киеве.

Выполняя этот приказ, партизанские отряды прошли с боями более 700 км по территории Сумской, Черниговской, Гомельской, Житомирской и части Киевской областей, преодолели Днепр и к 20 ноября 1942 г. вышли в запланированные районы. Они нанесли сильные удары по удаленным от фронта и, как оказалось, слабо охраняемым объектам врага, а главное - по его коммуникациям. Партизаны подорвали 55 железнодорожных и шоссейных мостов, 3 электростанции, а одно только соединение Сабурова уничтожило 37 различных складов.

Во время рейдов политаппарат соединений распространил среди населения около 900 тыс. экземпляров советских газет и листовок, провел 15 собраний крестьян. За счет добровольного вступления местных жителей численность отрядов выросла с 2712 до 4228 человек. По маршруту рейда удалось создать пять новых партизанских отрядов с общим количеством 660 человек. Словом, зона активных действий партизан Украины ощутимо расширилась.

Зимой 1942-1943 гг., а также летом и осенью мощные удары по тылам врага нанесли соединения А.В. Германа, С.В. Гришина, С.А. Ковпака, Я.И. Мельника, М.И. Наумова, Ф.Ф. Тараненко, А.Ф. Федорова и многие другие.

В 1944 г. рейдирующие партизанские формирования уже взаимодействовали с наступающими войсками. Некоторые из них, обладая большим боевым опытом, перешли границу и успешно проявили себя за пределами нашей Родины, оказав братскую помощь в борьбе с фашизмом народам Польши (соединения и отряды под командованием А.Е. Андреева, П.П. Вершигоры, В.А. Карасева, Н.А. Проколюка и др.) и Чехословакии (соединения и отряды под командованием Л.Е. Беренштейна, В.А. Квитинского, М.И. Шукаева и др.).

Всего во втором и третьем периодах войны по заданию штабов партизанского движения было совершено более 40 рейдов, в которых участвовало свыше 100 крупных партизанских формирований.

В ходе рейдов тактика партизан отличалась большим разнообразием. В основе ее лежали творческая инициатива, военная хитрость, умелое использование местности, тщательная разведка, тесная связь с населением. Поэтому к рейдам переходили не все, а лишь самые подготовленные партизанские формирования, имевшие значительный боевой опыт. Не последнюю роль играл и тот фактор, что морально закаленными людьми руководили инициативные, решительные командиры.

Длительные и изнурительные переходы в холод и непогоду, недостаток в боеприпасах и продовольствии, бои с превосходящим в силах противником - все это оправдывалось тем, что германскому командованию приходилось отвлекать с фронта дополнительные войска на охрану тыловых объектов. С выходом рейдирующих соединений в новые районы фронт народного сопротивления расширялся, в него вовлекались все новые и новые бойцы.

Ярким свидетельством непреодолимости партизанского движения явились партизанские края. Так назывались полностью отвоеванные у оккупантов обширные территории. Здесь возобновляли работу довоенные органы советской власти или их функции возлагало на себя партизанское командование, по мере возможности восстанавливалась местная промышленность, производившая продукцию для партизан и населения, возобновляли свою работу школы, медицинские учреждения. В населенных пунктах, расположенных на территории этих краев, размещались партизанские гарнизоны, комендатуры, заставы.

Непосредственно к партизанским краям примыкали партизанские зоны. Там немецкие нацисты удерживали лишь часть населенных пунктов, наиболее крупных и важных в оперативном отношении. Но их гарнизоны чаще всего оказывались изолированными друг от друга, так как коммуникации, связывавшие эти гарнизоны, находились под постоянным воздействием партизан. Военная и административная власть оккупантов в этих зонах носила часто формальный характер, а потому население активно поддерживало партизан.

Самые крупные партизанские края и зоны располагались на территории Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской, Курской областей, а также в Белоруссии, северных районах Украины и горной части Крыма, то есть там, где благоприятствовали природные условия.

Первый партизанский край возник в октябре 1942 г. в Ленинградской области в треугольнике Старая Русса, Холм, Дно. Территорию около 11 тыс. кв. км контролировала 2-я Ленинградская партизанская бригада под командованием Н.Г. Васильева и С.А. Орлова. Освобожденные районы включали 400 деревень. До войны здесь было 30 сельсоветов и 170 колхозов. Именно отсюда партизаны угрожали основным коммуникациям 16-й немецкой армии, прежде всего железнодорожным линиям Дно - Старая Русса и Дно - Новосокольники, а также шоссе Дно - Старая Русса и рокадной дороге Старая Русса - Холм.

А еще осенью 1941 г. было положено начало созданию первых в Белоруссии партизанских зон: Октябрьской, Любанской, Кличевской - в Полесской, Минской и Могилевской областях.

Победа Красной Армии под Москвой еще более активизировала партизанское движение. В результате действий партизан, направленных против гарнизонов, полицейских участков, жандармских постов и других опорных пунктов противника, возникали новые партизанские края и зоны. Зимой и весной 1942 г. их насчитывалось уже 11 (4 - в Белоруссии, 4 - в Смоленской области, 2 - в Орловской, 1 - в Ленинградской).

Иначе говоря, партизаны уже контролировали территорию, равную по площади таким государствам, как Бельгия, Голландия и Дания, вместе взятые.

На одной только территории знаменитого Брянского партизанского края, раскинувшегося с востока на запад от города Дмитров-Льговского, что в Курской области, и до белорусского города Костюковичи, а с севера на юг от Дятьково до украинского города Щорс, располагалось около 500 сел и деревень с населением почти в 200 тыс человек. Здесь к лету 1942 г. в 60 отрядах сражалось свыше 23 тыс. партизан.

Этот партизанский край сыграл большую роль в организации и развертывании партизанского движения в тылу врага на территории РСФСР, Украины и Белоруссии. Он просуществовал до того момента, как партизаны соединились с частями Красной Армии.

Особенно бурно партизанские края стали разрастаться в 1943 г.

Партизаны Украины держали под своим контролем многие районы Ровенской, Сумской, Житомирской, Черниговской, Волынской, Киевской и других областей.

В Белоруссии уже существовало свыше 20 крупных партизанских краев и зон общей площадью 108 тыс. кв. км, или 58,4% оккупированной врагом территории республики.

Осенью в Ленинградской области образовалось еще 3 партизанских края: в центральной части - 500 населенных пунктов, 150 тыс. жителей, в северо-западной - свыше 400 населенных пунктов, 50 тыс. жителей, в юго-западной – около 400 населенных пунктов, 100 тыс. жителей.

Многие партизанские края и зоны удерживались совместными усилиями партизан и населения бывших советских республик: Украинской, Российской, Белорусской, Литовской, Латвийской.

Летом 1943 г. советские партизаны стали полными хозяевами шестой части всей оккупированной территории - свыше 200 тыс. кв. км. Мощные полосы партизанских краев и зон протянулись от линии фронта к западным границам СССР. По неполным данным, в партизанских краях Брянщины, Смоленщины, Курской, Ленинградской, Калининской областей и Белоруссии от «нового порядка» скрывались и трудились ради победы над врагом около 4 млн. советских граждан. Подконтрольные партизанам территории оккупационная администрация уже не смогла использовать в своих интересах, что благотворно влияло на моральное состояние населения не только партизанских краев, но и за их пределами. Жители оккупированных территорий стремились оказаться под защитой партизан.

Партизанские края - это своеобразный тыл партизанской армии. Здесь размещались партизанские аэродромы и госпитали, осуществлялась военная подготовка нового пополнения и специалистов партизанского дела, обучался командный и политический состав, в типографиях печатались газеты и листовки, а после трудных боев партизаны отдыхали и накапливали силы. Отсюда осуществлялись партизанские рейды, значительно расширявшие сферу боевых и диверсионных действий партизан, совершались налеты на вражеские коммуникации и гарнизоны.

Население освобожденных районов помогало партизанам, как могло. Оно организовывалось в группы и отряды самообороны, заготавливало и доставляло продовольствие и фураж, собирало на полях прошедших боев оружие, готовило запасные базы и лагеря для партизан. На попечении жителей находились раненые и больные. Нередко группы самообороны и сами доступными им способами совершали диверсии, помогали партизанам нести караульную службу и службу боевого охранения, вести разведку.

В некоторых освобожденных районах сельсоветы провели даже мобилизацию призывных возрастов в Красную Армию. Так, с территории Орловской и Смоленской областей были переправлены через линию фронта 36 тыс. военнообязанных. Населению и партизанам Ленинградского партизанского края в начале марта 1942 г. удалось собрать и переправить в блокадный Ленинград 250 подвод с продовольствием.

Это ли не ярчайшее проявление патриотизма?

Нельзя переоценить роль партизанских краев в боевых операциях Красной Армии. Ведь они использовались рейдирующими частями и соединениями для маневра и развертывания или выброски (высадки) воздушных десантов. Они же лишали вермахт свободы действий для быстрых перегруппировок сил в своем тылу, поэтому немецкие части либо вынуждены были ввязываться в бои с партизанами, либо обходить эти районы. Ко всему прочему в партизанских краях, которые обычно охватывали лесистые и заболоченные районы, противник при отступлении не мог организовать прочную оборону. А появлявшиеся бреши советские войска нередко использовали при поддержке партизан для выхода в тыл и на фланги противника.

За каждый партизанский край и зону ежедневно велась упорная и жестокая борьба. Чтобы успешно противостоять противнику, партизаны с помощью местного населения создавали вокруг партизанских краев густую сеть укреплений. Места, где могла пройти немецкая техника, минировались, в лесах устраивались завалы, на каждом участке обороны сооружались окопы, траншеи, огневые точки.

Германское командование периодически направляло в партизанские края и зоны крупные карательные экспедиции, поддерживаемые танками, самолетами, артиллерией. При защите от карателей районов своего базирования и проживавшего там населения партизанам приходилось вести длительные оборонительные бои. Если противнику иногда и удавалось ликвидировать некоторые партизанские районы, то партизаны с помощью населения все равно возвращали их, создавали новые базы, с которых разворачивали вооруженную борьбу против оккупантов.

В организации народной борьбы во вражеском тылу активной силой явилось партийное подполье и создаваемые под его руководством боевые патриотические, антифашистские, комсомольско-молодежные подпольные организации и группы в городах и других населенных пунктах.

Создание подпольных организаций началось с первых же дней войны. Некоторые из них удалось организовать заблаговременно, другие – после захвата территории войсками вермахта.

Уже 30 июня 1941 г. Центральный Комитет КП(б) Белоруссии принял директиву №1 «О переходе на подпольную работу партийных организаций районов, занятых врагом». В ней намечалось немедленно приступить к созданию подполья, в первую очередь в районах, подвергшихся оккупации. А далее определялись задачи подполья, формы построения, связи, подчеркивалась необходимость соблюдения строжайшей конспирации.

Аналогичные указания были даны партийным комитетам тех районов, которым уже непосредственно угрожал враг. Так, Орловский обком партии 4 июля потребовал от райкомов и горкомов ВКП(б) без промедления приступить к созданию надежных подпольных ячеек, наметить явочные квартиры в каждом городе, райцентре, рабочем поселке, на железнодорожных станциях, в совхозах и колхозах. Обком партии обязывал РК и ГК ВКП(б) «продумать вопрос о связях с партячейками района, между другими районами и центром области, наметить связных, которые должны быть известны весьма ограниченному кругу людей и тщательно законспирированы».

Это была трудная и вместе с тем ответственная задача. Трудной она была в силу своей новизны, отсутствия кадров, владеющих опытом нелегальной деятельности. Ответственной - потому, что партийному подполью предстояло стать непосредственным организатором и руководителем народной борьбы в тылу врага. От его подготовки, состава, материально-технического снабжения зависел успех деятельности подполья, а значит, и борьбы советских людей на оккупированной врагом территории.

В создании партийного подполья было намечено три варианта:

- заблаговременное создание подпольного комитета и сети первичных партийных ячеек, явочных квартир, связных и т.п.;

- создание подпольных партийных организаций, парткомов по инициативе коммунистов, специально оставшихся на оккупированной территории;

- создание партийного комитета в советском тылу, а затем переброска его через линию фронта на место будущей деятельности.

Несмотря на трудности, случаи предательства и жесточайший террор, уже к концу 1941 г. на оккупированной территории Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской и Курской областей, Карело-Финской, Белорусской, Молдавской и Украинской республик действовали 18 подпольных обкомов, более 260 окружкомов, горкомов, райкомов и других подпольных партийных органов, а также около 300 горкомов и райкомов комсомола. Они и развертывали борьбу народа с врагом.

Характерно, что в своей массе члены организаций, которыми руководили подпольные партийные комитеты, были беспартийными. Например, в подпольно-диверсионной организации имени К.Е. Ворошилова, действовавшей на Украине, из 1300 человек было 84 коммуниста, 175 комсомольцев, остальные - беспартийные.

Подпольная организация Таганрога состояла из 400 человек: 42 коммуниста, 47 комсомольцев, 311 беспартийных. В Могилеве беспартийные патриоты составляли основу подпольной организации «Комитет содействия Красной Армии». Аналогичный состав подполья наблюдался повсеместно. Однако по сложившейся советской традиции большинство подпольных организаций и групп возглавляли коммунисты и комсомольцы.

На бойцов подполья возлагался большой объем задач: ведение разведки, разоблачение фашистской пропаганды, распространение листовок, газет и прокламаций, доведение до населения призывов партии и правительства СССР, совершение диверсионных актов на промышленных предприятиях и транспорте, организация саботажа, всемерная помощь партизанскому движению.

Работа подпольщиков была сопряжена с чрезвычайными опасностями: ведь в населенных пунктах располагались вражеские гарнизоны, штабы, разведывательные и контрразведывательные органы. Каждый неверный шаг мог привести, а подчас и приводил к гибели подпольщика, даже к раскрытию всей организации. Поэтому приходилось действовать, соблюдая строжайшую конспирацию, в одиночку или небольшими группами, каждая из которых специализировалась на каком-то одном деле: либо печатание и распространение прокламаций, либо ведение разведки, либо совершение террористических акций и диверсий и тому подобное.

Нередко подпольщикам приходилось принимать личину врага. По заданию подпольных партийных организаций или партизанского командования они устраивались на работу в военные и административные учреждения противника, демонстрировали показную лояльность «новому порядку». Это позволяло им выведывать секреты военного характера, выявлять изменников Родины, провокаторов и шпионов, предупреждать население о готовящихся облавах, а партизан - о карательных акциях.

Самым ужасным для подпольщиков был даже не постоянный риск, а сознание того, что все вокруг считают их предателями. А это было страшнее смерти. Но ради победы над врагом патриоты шли на такой шаг сознательно.

Уже летом 1941 г. в Пскове и Псковском районе в различных органах немецкой администрации работали 32 человека, связанные с районным комитетом партии, который возглавлял И.Г. Киселев. Выполнял поручения Киселева начальник полиции Верхне-Галковской волости Николаев. Он передавал сведения, поступавшие в жандармское управление, снабжал подпольщиков чистыми бланками немецких и полицейских удостоверений, заранее предупреждал партизан о готовящихся карательных акциях.

Полицейский старшина Тямшанской волости Егоров зимой 1941/42 г. организовал из молодежи группу, с которой собрал и передал в подпольную организацию 3 станковых и 7 ручных пулеметов, 34 винтовки, свыше 5 тыс. патронов.

И подобных примеров тысячи.

Самой тяжелой для подпольщиков оказалась первая военная зима и весна 1942 г. Отсутствие достаточного опыта, пренебрежение к конспирации привели, как и в начале войны, к провалу многих подпольных организаций. Так, серьезные нарушения в нелегальной работе допускали члены подпольной организации «Военный совет партизанского движения», которые работали в тесном контакте с Минским городским комитетом партии.

Вопреки всем правилам конспирации ее руководящее ядро издавало письменные распоряжения, в своем штабе устанавливало дежурства, а значит, большинство членов организации знали друг друга. Все это и дало возможность проникшему в ее ряды вражескому агенту выявить многих подпольщиков. В результате минскому подполью был нанесен огромный урон: в марте - апреле 1942 г. германские спецслужбы арестовали свыше 400 человек, разгромили типографию, многие конспиративные квартиры.

Невосполнимыми были потери в руководстве подпольем. Немцы схватили членов городского комитета партии С.И. Зайца и И.П. Казинца, секретаря Г.М. Семенова. Вплоть до начала мая нацистские палачи подвергали арестованных изощренным пыткам. И однажды жители Минска увидели страшную картину: на деревьях и телеграфных столбах висели 28 руководящих работников подполья. 251 подпольщик был расстрелян.

Крупные провалы отмечались и в других местах.

Первые серьезные испытания не сломили подпольщиков. Они все более приспосабливались к чрезвычайно опасным условиям, действуя как в одиночку, так и небольшими группами. Следуя азам конспирации, их членам уже не сообщались пароли и явки других групп, как это иногда случалось раньше. Через руководителя, связанного с уполномоченным из центра, подпольщики стали получать задания по цепочке. Отрабатывалось функциональное распределение обязанностей внутри организации. Все это повышало боевые возможности подполья и его устойчивость.

Для второго периода войны характерно значительное расширение сети боевого подполья в городах и населенных пунктах. Так, в Крыму к началу 1943 г. действовало 100 подпольных организаций и групп, насчитывавших свыше 1300 человек, в Ростовской области - 41 организация в количестве 1028 человек. Брестский областной антифашистский комитет объединял 404 подпольные организации, куда входили 1859 человек. Такое же положение наблюдалось повсеместно.

Расширилось и число подпольщиков, работавших в военном и административном аппаратах оккупационных властей.

Повысился уровень пропаганды среди населения. На оккупированной территории подпольщики распространяли сотни тысяч листовок и газет, передаваемых с Большой земли через представителей партийных комитетов и партизан.

В 1943 г. подпольщики и партизаны своими силами выпускали 281 газету, миллионы прокламаций и листовок, в которых, используя местный материал, а также информацию, полученную с помощью радиопередатчиков, разоблачали оккупационный режим, фашистскую пропаганду, сообщали о положении на фронте и в советском тылу.

Большую работу подпольные организации проводили также среди солдат немецких, румынских, словацких и других воинских частей и различного рода националистических формирований. Так, например, в августе 1943 г. подпольщица Мария Литвинова сумела создать инициативную группу из солдат Русской освободительной армии, расквартированных в населенном пункте Слободка Калининской области. Ряды этой группы быстро росли, и вскоре она подняла восстание в гарнизоне. Убив 34 гитлеровца и изменника Родины, уничтожив 7 автомашин и 3 склада, 46 солдат с вооружением и имуществом перешли на сторону бригады партизан, которой командовал А.М. Гаврилов.

Одновременно восстали солдаты РОА в деревне Заверняка: 67 человек, перебив своих командиров, влились в партизанскую бригаду Ф.Т. Бойдина. Всего на сторону партизан Калининской области благодаря усилиям подпольщиков в 1943 г. перешли 1687 солдат РОА. И такие случаи были далеко не единичны.

В борьбе с врагом и предателями Родины подавляющая часть подпольщиков проявила незаурядный ум и народную смекалку, они смело шли на риск.

Много зла причинил жителям города Невеля бургомистр П.П. Васильев. Чтобы избавиться от ретивого бургомистра, подпольный горком партии переправил в город И.К. Кильдешеву - бывшую преподавательницу Невельского педагогического училища. Хорошо знавшая Васильева еще с довоенных времен, она надеялась убедить его отказаться от службы оккупантам. Однако все ее попытки не дали желаемых результатов. Подпольщица была арестована. Но, даже находясь в руках врага и зная, что ее ждет смерть, женщина не утратила присутствия духа. Раздобыв клочок бумаги, Кильдешева написала записку, из которой следовало, что Васильев связан с советской разведкой.

Чтобы придать этой версии большую убедительность, она, предварительно скомкав записку, разорвала ее на части, а по пути на очередной допрос случайно ее «обронила». Так компрометирующий бургомистра «документ» попал к гестаповцам. «Факты» были неопровержимыми: Кильдешева уполномочена советской разведкой получить от Васильева собранные им в последнее время сведения о невельском гарнизоне, системе обороны вокруг города, о движении поездов через станцию Невель.

Немцы, несмотря на все заверения бургомистра в верности, немедленно казнили его. Погибла и Елена Алексеевна Кильдешева, посмертно она была награждена орденами Отечественной войны и Красного Знамени.

Помимо сведений разведывательного характера подпольщики передавали партизанам продовольствие, медикаменты, оружие и боеприпасы, а когда возникла опасность провала, сами вливались в партизанские отряды. В одном только Киеве действовало 68 подпольных организаций и групп, которые объединяли 693 человека. Для своей работы они использовали 140 конспиративных квартир, привлекли к активной деятельности 98 связных, преимущественно женщин.

За период оккупации подпольщики Киевщины направили в партизанские отряды 2 тыс. бойцов, а также 52 пулемета, 2743 винтовки, автомата и пистолета, более 144 тыс. патронов, свыше 3300 гранат, 945 кг взрывчатых веществ и другое военное снаряжение. Они спасли от вывоза в Германию около 8 тыс. советских людей, тысячу военнослужащих освободили из плена.

Крупный политический резонанс имели акции возмездия в отношении высших чинов вермахта и оккупационного аппарата. В августе 1941 г. в Минск прибыл наместник Гитлера в Белоруссии В. Кубе. Под его руководством в Белоруссии захватчики чинили страшные злодеяния. Они сжигали целые деревни вместе с населением, уничтожали тысячи мирных жителей, не говоря уже о военнопленных. В кругу своих ближайших сподвижников Кубе не раз повторял: «Надо, чтобы одно только упоминание моего имени приводило в трепет каждого русского и белоруса, чтобы у них мозг леденел, когда услышат «Вильгельм Кубе».

В ночь на 22 сентября 1943 г. палач белорусского народа был казнен минскими подпольщиками в своей собственной резиденции.

А прославленный советский разведчик Н.И. Кузнецов с помощью ровенских подпольщиков ликвидировал заместителя рейхскомиссара Украины Г. Кнута, командующего карательными войсками на Украине генерала М. Ильгена, имперского советника финансов Геля и других.

Борьба подпольщиков особенно активизировалась с приближением Красной Армии. Часто переходя от подпольных методов борьбы к партизанским действиям, патриоты спасли в этот период от угона в фашистское рабство сотни тысяч граждан, предотвратили разрушение и разграбление тысяч предприятий, заводов, шахт и жилых зданий.

Навеки останется в памяти соотечественников бессмертный подвиг таких подпольных организаций, как «Молодая гвардия» в Краснодоне, «Партизанская искра» в Николаевской области, людиновская молодежная организация в Калужской области, а также подпольщиков Минска, Киева, Могилева, Одессы, Витебска, Днепропетровска, Симферополя, Севастополя, Смоленска, Каунаса, Риги, Петрозаводска, Пскова, Гомеля, Орши и многих-многих других городов.

Подпольные ячейки и группы создавались и действовали даже в лагерях для военнопленных.

Возраставшее сопротивление врагу объяснялось и все более ужесточавшимися социально-экономическими, политическими и военными мероприятиями оккупантов.

В городах и промышленных центрах немцы настойчиво пытались привлечь рабочих и служащих для восстановления и налаживания промышленных предприятий. Однако из этого мало что получилось. Рабочие прятали инструменты и оборудование, приводили их в негодность, умудрялись выносить из цехов готовую продукцию.

Только за восемь месяцев 1942 г. на Конотопском паровозостроительном заводе было испорчено 245 паровозов.

В Одессе на заводе имени Красной гвардии удалось разукомплектовать 80-тонный пресс, на восстановление которого оккупанты потратили почти год.

В Мариуполе фирма Круппа восстанавливала завод «Азовсталь». Когда все было почти готово к пуску доменной печи, рабочие взорвали водяной затвор, и печь вышла из строя. Немцы разыскали скрывавшегося в городе известного сталевара Макара Мазая и за большие деньги и любые привилегии предложили помочь наладить выпуск металла. Но патриот предпочел смерть предательству.

Несмотря на все усилия оккупационной администрации, крупные промышленные гиганты в Запорожье, Днепропетровске, Макеевке, Мариуполе, Харькове, Ворошиловграде, Минске, Киеве, Кривом Роге, Никополе и других городах практически бездействовали.

В Харькове весной 1942 г. в числе действующих значилось 51 предприятие с числом работающих всего 1287 человек, то есть по 20-25 человек на каждом предприятии. К лету положение мало чем изменилось, хотя немцы предприняли самые жесткие меры по привлечению рабочих на заводы. В отчетах было указано 75 заводов с численностью рабочих на каждом в среднем по 66 человек.

Об обстановке на предприятиях тяжелой промышленности можно судить по ноябрьскому отчету за 1942 г. немецкого управляющего, которому было поручено восстановление листопрокатного, доменного и мартеновского цехов металлургического завода имени Дзержинского в Днепродзержинске: «Это был огромный завод, мы не могли его восстановить. Теперь производим в месяц 80 бричек, 1500 напильников, 80 тыс костылей для рельсов... Большевики дали новому поколению очень хорошее школьное образование... С ними трудно сговориться. Работа производится под большим давлением».

Во многих случаях оккупанты вынуждены были довольствоваться мелким ремонтом несложной военной техники или производством зажигалок, печей для отопления блиндажей, лопат, кроватей и других подобных им предметов.

Большие надежды немцы возлагали на использование богатств Донецкого угольного бассейна. Но и здесь патриоты помешали исполнению их планов. Пришлось оккупантам завозить в Донбасс и уголь, и своих шахтеров.

Саботаж и диверсии не дали противнику в полной мере воспользоваться и нефтью, на добычу которой Гитлер делал большую ставку при планировании наступления летом 1942 г.

Сопротивление рабочих позволило захватчикам за весь период оккупации (до конца 1942 г.) добыть на Кубани менее полуторасуточной довоенной добычи нефти в этом регионе, то есть около 10 тыс. тонн.

Чаще всего население использовало такую форму саботажа, как массовое уклонение от работ. Бывший подпольщик Герой Советского Союза Т.Ф. Новак вспоминал: «На ровенских городских предприятиях едва теплилась жизнь. Почти полностью прекратилась работа на мебельной фабрике, на «Металлисте», на кафельном заводе, на деревообрабатывающей фабрике, на складе лесоматериалов.

Несмотря на угрозы репрессий, рабочие не выходили в цеха, разбегались: одни спешили в села, другие в лес, к партизанам. Судя по отчету хозяйственного штаба «Восток» главному командованию сухопутных сил от 22 мая 1944 г., 1,6 млн. человек трудоспособного населения избежали мобилизации и направления на работу.

Безусловно, оккупанты не собирались мириться со сложившимся положением. Все чаще они переходили от «заигрываний» к массовым репрессиям. Например, не добившись от рабочих Гомельского паровозовагоноремонтного завода прекращения саботажа с помощью уговоров, немцы 7 и 8 февраля 1943 г. забрали около 200 человек. В течение двух недель они истязали арестованных.

Следователь К. Гартман, попав позже в советский плен, заявил на допросе по этому поводу: «Легче было из камня воду выжать, чем добиться от них признания». 22 февраля 1943 г. немцы расстреляли одних, а других бросили в ямы живыми и закопали. А над могилой еще долго шевелилась пропитанная кровью земля.

Но даже жесточайший террор и репрессии не заставили рабочих выполнять распоряжения оккупационной администрации.

Широко развернулась борьба против угона населения на фашистскую каторгу. Сопротивление приобретало самые различные формы. Кто укрывался от мобилизации, кто доставал фиктивные документы о возрасте, состоянии здоровья или семейном положении, а кто прямо убегал со сборных пунктов и т.п.

Свою лепту в борьбу с врагом внесло крестьянство.

Самыми различными способами оно сохраняло колхозную собственность, саботировало изданный немцами 15 февраля 1942 г. «аграрный закон» о создании вместо колхозов «общинных хозяйств», которые по сути дела превращали их в крепостных, уклонялось от уплаты налогов, срывало поставки сельскохозяйственных продуктов, тормозило торговлю и товарообмен с оккупационными властями.

Из доклада командующего тыловым районом группы армий «Центр» от 7 ноября 1942 г., видно, что в результате действий партизан и саботажа мирного населения не удалось заготовить 21 тыс. тонн зерна, 22 тыс. тонн картофеля, 96 тыс. голов крупного рогатого скота. Если бы оккупанты получили эти продукты, они могли бы в течение года кормить 300 тыс. человек хлебом, четыре месяца картофелем и три месяца мясом.

Вместе с рабочими и крестьянами против установления «нового порядка» самоотверженно боролась интеллигенция. Используя свои профессиональные знания, она способствовала эффективности совершаемых на предприятиях и железнодорожном транспорте диверсий, помогала населению уклониться от трудовой повинности и мобилизаций, оказывала помощь раненным солдатам и офицерам Красной Армии.

Группа медицинских работников под руководством врача Е.Г. Попковой освободили из днепропетровского лагеря около 800 военнопленных. Пользуясь тем, что немецкий врач, возглавлявший комиссию по определению инвалидности, больше всего на свете боялся получить инфекцию и заболеть, Попкова взяла работу комиссии в свои руки. Решение было оригинальное, но и опасное: представлять на комиссию одних и тех же безнадежно больных пленных, но под разными фамилиями. В конце концов она добивалась освобождения совершенно здоровых людей. Многих военнопленных врачи этой группы спасли за счет того, что искусственно создавали временную нетрудоспособность - потерю зрения, аритмию и т.д. Большинство освобожденных ими советских воинов пополнили партизанские отряды или вернулись в ряды Красной Армии.

Профессор П.М. Буйко, привлеченный оккупационной администрацией к работе в комиссии при бирже труда города Фастова, избавил от угона в Германию тысячи юношей и девушек. Установив связи с партизанами, он переправлял в отряд спасенных им людей. Когда в июне 1943 г. немцы узнали об его подпольной деятельности, профессор и сам ушел к партизанам. В одном из боев он попал в руки врага. Смерть врача была мучительной: фашисты облили Буйко бензином и подожгли. Имя этого отважного патриота-украинца не забудется никогда.

Население всячески саботировало формирование оккупационного аппарата, особенно когда немцы хотели укомплектовать его местными жителями. Многие или отказывались от работы в этих органах, или, поступив на службу, связывались с партизанами и подпольщиками, оказывая им посильную помощь.

Патриоты сохраняли книги, портреты любимых героев, знамена, флаги, государственные гербы, документы учреждений и организаций, тайно от врага собирались вместе и обсуждали ход Великой Отечественной войны, отмечали советские праздники, отдельные смельчаки даже вывешивали ночью красные флаги на зданиях учреждений оккупационной администрации, сознавая, какой опасности они подвергают себя и своих близких.

Столь широкое сопротивление оккупантам со всей убедительностью свидетельствует о том, что в своем большинстве советские люди не стали на захваченной немцами территории какой-то «третьей силой». А ведь именно на это очень рассчитывали нацистские лидеры.

Опыт Великой Отечественной войны, а также локальных войн и военных конфликтов послевоенного времени свидетельствует, что народы, борющиеся за свое национальное и социальное освобождение, нередко прибегают к таким исторически испытанным и эффективным способам сопротивления как саботаж, партизанская и подпольная борьба. В совокупности эти формы борьбы при их умелом применении могут парализовать экономическую и политическую деятельность антинародных государственных структур, нанести большой ущерб противоборствующей стороне, создать для противника условия, истощающие его силы.

Когда партизанские и подпольные действия являются не единственными формами вооруженной борьбы с агрессором или антинародным режимом и направлены на поддержку регулярных войск, то они дают высокий военный результат.

Исторический опыт учит, что к партизанской и подпольной борьбе государство, заботящееся о своем суверенитете и национальной целостности, должно быть готово постоянно. Для этого важно иметь продуманную теорию использования в войне народных форм борьбы, отлаженную еще в мирное время систему управления партизанскими силами, подготовленные кадры, скрытно размещенные на вероятных путях движения противника базы с запасами оружия, боеприпасов, продуктов, технических средств связи. Организаторы партизанских действий должны отлично владеть методами конспирации, разведки и контрразведки, уметь устанавливать и поддерживать прочные связи с населением, вести среди него и войск противника пропаганду и контрпропаганду.

Отсутствие всех этих элементов боевой готовности страны к началу Великой Отечественной войны привело к тому, что партизанская и подпольная борьба на оккупированной территории СССР развивалась с большими трудностями. Она превратилась в реальную силу помощи Красной Армии лишь к концу первого года войны.

Опыт давался дорогой ценой. Тысячи партизан и подпольщиков погибли. Оказались разгромленными многие партизанские формирования и подпольные группы. Но как бы там ни было, все они, живые и мертвые, останутся в памяти поколений истинными сынами и дочерьми своего Отечества, ибо честно выполнили свой священный долг.

Таким образом, героическая борьба в тылу противника – одна из незабываемых страниц Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., выдающийся подвиг народов бывшего СССР, их национальная гордость. Она обрела гигантские масштабы, имела важное военное, политическое и экономическое значение.

Партизаны и подпольщики создали настоящий второй фронт в тылу врага. Они вели борьбу с оккупантами на уничтожение. Только партизаны убили и ранили сотни тысяч солдат и офицеров вермахта, их сообщников, совершили более 20 тыс. крушений эшелонов, подорвали 120 бронепоездов, вывели из строя почти 17 тыс. паровозов и 171 тыс. вагонов, взорвали 12 тыс. мостов на железных и шоссейных дорогах, уничтожили или захватили свыше 65 тыс. автомашин. Этого количества людей и техники хватило бы для создания целой стратегической группировки.

Велико было и экономическое значение борьбы советских патриотов. Они не дали оккупантам возможность в запланированных масштабах осуществлять грабеж материальных и культурных ценностей Родины. Партизаны спасли от уничтожения сотни тысяч соотечественников.

Сопротивление в тылу врага ярко продемонстрировало патриотизм людей, их непреклонную волю к победе, готовность идти на самопожертвование ради защиты не только своего очага, но и Отечества.

Это было поистине народное движение. Общее количество партизан вместе с их организованными резервами составляло более 2,8 млн. человек; их поддерживала 220-тысячная армия подпольщиков, миллионы людей активно участвовали в военном, политическом и экономическом саботаже мероприятий оккупационных властей.

Благородные цели Великой Отечественной войны придали борьбе в тылу врага интернациональный характер.

Вместе с советскими патриотами на оккупированной врагом территории СССР сражались не менее 10 тыс. иностранцев-антифашистов: поляков, чехов, словаков, венгров, австрийцев, болгар, испанцев, югославов и других. Многие из них были награждены советскими орденами и медалями, а словаку Яну Налепке и немцу Фрицу Шменкелю было присвоено звание Героя Советского Союза.

Самоотверженная борьба советских людей в тылу противника явилась огромным вдохновляющим примером для народов других стран, оккупированных нацистами. Под ее влиянием значительно активизировались силы движения Сопротивления. Его участниками были около 50 тыс. граждан СССР, волею судьбы оказавшихся за пределами своего Отечества.

За героизм и мужество, проявленные в годы суровых испытаний, более 300 тыс. патриотов награждены орденами и медалями, 249 из них – присвоено звание Героя Советского Союза, а С.А. Ковпак и А.Ф. Федоров были удостоены этого высокого звания дважды.

Их имена навсегда останутся в благодарной памяти поколений.